Алена, не отвечая, хмуро поглощала еду.
Наконец из отеля вышли два марокканца, пересекли улицу, сели в свой пикап.
Андрей тут же встал, буркнул Алене: «Я сейчас», вышел из ресторана и, не дожидаясь лифта, взбежал по лестнице на третий этаж.
Дверь их номера была открыта настежь, за ней он увидел комнату, перевернутую вверх дном — вещи разбросаны, постель сброшена на пол, шкаф распахнут, сумка-холодильник изрезана ножом…
Не заходя в номер, Андрей прошел в конец коридора, достал из кладовки свою сумку. И увидел уборщицу, поднимавшуюся по служебной лестнице. Вынув из кармана стодолларовую купюру, он показал ее уборщице и сказал на ломаном испанском:
— Сеньора, у вас есть двадцать минут?
— Си, сеньор, — удивилась та. — Но мне шестьдесят три года.
— В данном случае это не важно, — успокоил ее Андрей.
В ресторане Алена допивала третью чашку кофе с шестым круассаном, когда появился Андрей со своей женской сумкой.
— Хватит есть, — приказал он. — Пошли!
Но Алена, обиженная не то его тоном, не то отсутствием внимания, продолжала пить кофе.
Стальной хваткой взяв ее за руку, Андрей выдернул ее из-за стола:
— Быстро! Я кому сказал! — и непререкаемо повел к лифту. — Сейчас ты с одной испанкой поедешь на вокзал, она посадит тебя на поезд…
— Это еще с чего?
— Молчи! Слушай! Поезд идет до Мадрида восемь часов. Посмотришь Страну басков, проедешься по Испании — это просто сказка! В Мадриде я тебя встречу.
— А если не встретите? — испугалась Алена.
— Встречу. — Андрей завел ее в лифт и нажал кнопку третьего этажа. — Будешь ждать меня на первой платформе. Запомнила? Первая платформа.
— А сколько ждать?
— Всю жизнь! — приказал он, выходя из лифта на третьем этаже. — Да, чуть не забыл! Возьми эту сумочку. — И отдал ей свою женскую сумку.
— Но почему? — Алена взяла сумку и прогнулась под ее весом. — Ой, тяжелая! Там что?
— Урна с прахом, — брякнул он первое, что пришло в голову.
Алена выронила сумку и испуганно отпрыгнула в сторону.
— Что-о?
— Ну, что? Ну, урна… — продолжал выдумывать Андрей, поднимая сумку. — С прахом одного коммуниста, испанского репатрианта, борца с фашизмом. Люди меня попросили перевезти, чтобы похоронить на родине…
— Нет, мертвяка я не повезу, — категорично отрезала Алена и решительно пошла вниз по лестнице.
Андрей поспешил за ней.
— Подожди! Но почему?
— Не повезу, — через плечо говорила на ходу Алена. — Я боюсь.
— Да это хороший человек! — уверял ее Андрей. — Если б ты знала его живым!..
Алена, не слушая, спускалась по лестнице.
— Нет, я не понимаю! — твердил Андрей, идя позади нее. — То ты с бутылкой на трех польских качков лезешь, как Матросов, а то какой-то урны боишься…
Алена не отвечала.
Андрей загородил ей дорогу.
— Постой! Ну, ты свою родину любишь? Ты где хочешь, чтобы тебя похоронили? На чужбине или в родной деревне? А? Он тоже не хочет лежать на чужбине. Он завещал, чтоб его на родине похоронили. Можем мы его последнюю волю уважить? Заслуженный деятель рабочего движения, борец с фашизмом… — И, видя, что Алена заколебалась, Андрей втолкнул ее в лифт, нажал на кнопку третьего этажа.
Там их уже ждала уборщица.
— Вот эта синьорина, — показал ей Андрей на Алену. — Идемте.
По служебной лестнице они втроем спустились во двор отеля.
Во дворе мусорщики гремели мусоровозкой, а официанты ресторана разгружали пивные и винные бочонки из машины, въехавшей во двор из бокового переулка.
Андрей снял с плеча сумку и протянул Алене.
Но Алена еще колебалась.
— Смелей! — сказал он. — Ну, смотри: она закрыта на молнию, а молния заперта замком, видишь?
Алена, перекрестившись, взяла сумку. Хотела чмокнуть Андрея на прощание, но испанка-уборщица уже села на свой старенький мотороллер и завела его, и Андрей поспешно усадил Алену на заднее сиденье, втиснул сумку между ней и испанкой. Алена попыталась отстраниться животом от сумки, но Андрей, наоборот, прижал ее к ней и поторопил испанку-уборщицу:
— Быстрей, сеньора! Поехали!
Мотороллер, тарахтя, выехал со двора в боковой переулок.
Проводив его взглядом, Андрей по той же служебной лестнице взбежал на третий этаж. И через несколько минут три марокканца, сидевшие в пикапе напротив отеля, увидели, как из парадного входа выкатила тележка с багажом Андрея. Тележку вел мальчишка-бой, за ним шел Андрей. Подойдя к своей машине, Андрей открыл багажник, бой загрузил в этот багажник чемодан и дорожную сумку-холодильник. Дав бою на чай, Андрей сел за руль и тронул машину.
«Опель»-пикап двинулся за ним.
По пустым в этот ранний час улочкам старого города обе машины выехали на мост Сан-Антонио и двинулись в сторону шоссе.
21
Вагон был общий, сидячий. Рядом с Аленой и напротив нее сидели простые баски. Внешне они были похожи на голубоглазых грузин и с откровенностью быков в упор разглядывали Алену, а с галантностью Санчо Пансо пытались втолковать ей названия достопримечательностей, мимо которых шел поезд.
Алена кивала им, понимающе улыбалась и ничего не понимала.
Хотя полюбоваться тут было чем — за окном поднимались величественные горы, поросшие лесами, то и дело возникали горные крепости и живописные, библейского вида деревушки, нанизанные на серпантин дорог, петлявших над ущельями или уходивших в туннели сквозь горы…
Алена ахала от этой красоты и даже привставала, чтоб полюбоваться подольше…
А в ногах у нее, на полу вагона, болталась женская сумка с 800 000 долларов. От качки эту сумку то и дело сдвигало от Алены, но баски-соседи вежливо возвращали ее на место.
22
В отличие от стран Центральной Европы Страна басков — как, впрочем, и вся континентальная Испания — достаточно пустынна. Едва Андрей покинул обжитую прибрежную зону и углубился в горы, как шоссе опустело, и на очередном пустыре его машину догнал пикап. Марокканцы, не таясь, выставили из окон автоматы и приказали Андрею остановиться.
Он подчинился.
Марокканцы подошли к машине, бесцеремонно распахнули дверцу и вытащили Андрея наружу.
— Money! — коротко приказал бритоголовый.
Андрей отвечал по-испански:
— Какие «мани»? Откуда у меня…
Бритоголовый ударом кулака сбил его с ног, Андрей упал на асфальт, но тут же вскочил.
