Подойдя к паспортному контролю, они протягивают свои паспорта. Пограничник дотошно проверяет паспорт у первого, сличает его фото с лицом владельца, снова смотрит в паспорт. Но паспорт в порядке, и виза тоже.
— Проходите, мсье… — говорит пограничник по-французски, а таможенник спрашивает: — Где ваш багаж, мсье?
— Нет, — отвечает мсье по-русски.
— У вас только сумка?
— Нет, — звучит русский ответ.
— Откройте сумку, пожалуйста.
— Нет.
Таможенник, вздохнув, берет у него из рук сумку и открывает молнию, вынимает из сумки пакет, завернутый в русские газеты, и слегка отшатывается от запаха.
— Что это, мсье?
— Нет, — говорит мсье по-русски.
Таможенник разворачивает пакет, в нем четыре астраханские воблы. Он рассматривает рыбу, щупает, нюхает, заглядывает в сумку, но в сумке больше ничего нет.
— Мсье, что вы делаете с этой сухой рыбой?
— Вобла! — отвечает ему мсье.
Таможенник вздыхает:
— Следующий! А где ваш багаж, мсье?
— Нет.
— Тоже «нет»? Откройте сумку. Опять сухая рыба? Как вы сказали, мсье? «Во-бльа»? Следующий! У вас тоже вобльа? Франсуа, — повернулся таможенник к своему коллеге, — смотри, эти русские привезли вобльа!
— Да не во-бля! — поправил его, проходя, последний русский. — А вобла! Учить нужно вас!..
173
Во время кинофестиваля Канны до краев наполнены всеобщим возбуждением, тщеславием, деньгами, легкими знакомствами и пылким сексом. Набережная Круазетт забита толпами восторженных поклонников кино, по красной дорожке лестницы Дворца фестивалей восходят к призам и славе самые-самые кинозвезды, фанаты кино ревут от восторга при виде своих кумиров, а слева от Дворца, на огражденной набережной стоят шатры-павильоны делегаций различных стран, и в этих шатрах идет бесконечный банкет и тусовка. То тут, то там — взрывы смеха, чоканье бокалами, разноязычная речь, блицы фоторепортеров, юные старлетки в роли богинь соблазна и водовороты журналистов вокруг божественных Леонардо ди Каприо, Роберта де Ниро, Шерон Стоун, Николь Курсель, Тома Круза, Джека Николсона и прочих королей американского и европейского экранов. Иногда в их ряды заносит и русские лица Павла Лунгина, Виктора Каневского и Отара Иоселиани. Между просмотрами фильмов и прессконференциями из Дворца фестивалей сюда, на поляну с шатрами, постоянно спускаются участники и гости фестиваля, а к вечеру всю эту пеструю ярмарку тщеславия и славы, рекламы и саморекламы, бизнеса и трепа, дела и понта подсвечивают красочные фейерверки, взлетающие над вечерней набережной и городской гаванью.
Алена и Маргарита с бокалами в руках вышли из французского павильона и с потоком гостей, прогуливаясь, направились к соседнему, итальянскому.
— А ты не хотела ехать! — возбужденно говорила на ходу Маргарита. — Здесь потрясающе! Столько мужчин! И каждый третий — миллионер! Посмотри на эти яхты! Знаешь, сколько они стоят? — Она кивнула на вереницу роскошных яхт, густо облепивших все пирсы. — Здесь миллионеров больше, чем нормальных людей!..
— Рита, мне тут надоело, — перебила Алена. — Я не собираюсь ловить миллионера только потому, что мы должны банку двести тысяч.
— Почему? — обиделась Маргарита. — Среди миллионеров иногда бывают приличные люди.
— Спасибо, одного я уже имела. Уж лучше я найду этого мерзавца Красавчика и подпишусь на какую-нибудь аферу…
— Извините, вы говорите по-польски или по-русски? — по-французски спросил мужской голос позади них.
Маргарита и Алена повернулись, Маргарита окинула любопытного оценивающим взглядом.
Он был далеко не Ален Делон и даже не Том Круз, но одет с тем небрежным шиком, какой могут позволить себе только очень богатые люди. А бронзовый загар выдавал заядлого яхтсмена.
— По-русски… — выжидательно сказала Маргарита.
— О, это замечательно! — воскликнул яхтсмен. — Знаете, я ни слова не знаю по-русски. Только «водка», «Горбачев» и «спасибо». Конечно, это очень стыдно, потому что мой дедушка из России, он говорил со мной по-русски, но он умер, когда мне было пять лет, и я все забыл. Позвольте представиться, Алан Кушак.
— Меня зовут графиня Марго, — кокетливо сообщила Маргарита, — а это моя подруга Алена.
— Очень приятно, — сказал Алан. — Альона?.. Альона… Это из детской сказки, правда?
— Да, про братца Иванушку и сестрицу Аленушку, — подтвердила Маргарита. — Теперь я верю в ваши русские корни. Хотя на вид вы абсолютный бразилец.
— О нет! Я француз.
— А вы знаете, что такое «кушак» по-русски? — спросила Алена.
— Наверно, в детстве знал. Но уже забыл.
— Кушак — это пояс, только не кожаный, а матерчатый.
— Что вы говорите?! Вы филолог? Слушайте, с вами так интересно! И мне так нравится ваш русский акцент! Вы не находите, что здесь очень скучно?
— Ужасно! — подтвердила Маргарита.
— А вы не хотите прокатиться на яхте? Моя яхта будет счастлива покатать русских дам. Знаете, как она называется? Угадайте!
— Любовь, — сказала Маргарита.
— Нет, но тепло.
— Мечта, — сказала Маргарита.
— Нет, но еще теплей.
— Crazy, — сказала Алена.
Алан изумленно повернулся к ней:
— Правильно! Вы опасная женщина!
— Нет, просто я давно заметила это название, вон там… — И Алена показала на яхту «Crazy», пришвартованную неподалеку.
«Сrazy» оказалась спортивной парусно-моторной яхтой, которая, по словам Алана, дважды обогнула земной шарик. Маргарита и Алена, стоя на палубе, наблюдали, как Алан ловко поставил парус и как неслышно, словно невесомая, отошла эта яхта от берега и заскользила по лунной морской дорожке. Вокруг была живая гладь ночного моря и отражение гирлянд береговых огней на тихой фосфоресцирующей воде. Чем дальше они отплывали, тем шире открывался Лазурный берег, украшенный мириадами огней в прибрежных городах и бухтах, и тем больше ветра набирала яхта в свои паруса.
— По-моему, — негромко сказала Алене Маргарита, — только псих может назвать свою яхту «Crazy».
Наблюдая за Аланом, который то подтягивал парус, то отпускал его, ловя почти неощутимый бриз, Алена произнесла:
— А по-моему, это красиво.
— Ага! Так-так! Мы, кажется, клюнули… — заметила Маргарита.
Тут Алан, убрав паруса и положив яхту в дрейф, подошел к ним:
— Ну как? Вам нравится?
— Очень! — воскликнула Маргарита. — Так романтично! Кто вы? Принц? Кинопродюсер? Голливудская звезда? Граф Монте-Кристо?
— О нет, я просто любитель острых ощущений, — усмехнулся Алан. — «Кэмел-трофи», горные лыжи, охота на акул, африканские сафари и вообще все, что позволяет богатым бездельникам убить время и почувствовать вкус этой пресной жизни. Вы знаете, почему сегодня море так светится?
