Отпив снова глоток коньяка, Игунов повернулся наконец к Гольскому и Кузмичеву и спросил:
– Знаете, кто это все сказал? Не я, конечно. Это из книги русского богослова протоиерея Сергия Булгакова «Расизм и Христианство». Писано и опубликовано в 1942 году. Не у нас, конечно. Но знать надо! – И усмехнулся: – Еще почитать?
И поскольку Гольский и Кузмичев молчали, продолжил:
– «Жизненные силы еврейства таковы, что выдерживали, выдерживают и, конечно, выдержат испытания, и если какой-либо земной властитель думает победить непобедимое и сокрушить несокрушимое, то он собирает лишь горящие уголья на свою собственную голову, обрекает себя на неизбежное падение – в этом законе истории мы еще убедимся в наши дни, хотя неведомы времена и сроки». Ничего сказано, да? Написано, повторяю, в 42-м году, когда Гитлер решал еврейский вопрос. Впрочем, и еще раньше, пять тысяч лет назад, тоже было сказано: «Весь Израиль спасется. Дары и избрание Божие неотменны»! Что ж вы не пьете? А что касается твоего вопроса, полковник, то и про это у отца Сергия читаем: «…между Россией и еврейством заложены отношения сложные и трудные, создающие своеобразную духовную интимность, соединения притяжения с отталкиванием». Мы с вами создаем отталкивание. Где же твои милицейские строители, мать твою?
– Должны быть вот-вот. Позвонить Шумилину? – спросил Гольский.
– Ладно, не к спеху… – сказал Игунов и требовательно поднял над головой бокал, требуя дополнительной порции коньяка.
Гольский, переглянувшись с Кузмичевым, налил ему чуть-чуть.
– Лей! Лей! Не бойся! – приказал Игунов. И спросил Кузмичева, кивнув за окно: – Ну, генерал? Ты б из них какую трахнул? Только честно!
– Ну-у… Я не знаю… – смешался Кузмичев.
– Да знаешь! Знаешь! Не хитри! И какой же русский не мечтает трахнуть еврейку хоть раз в жизни! С этого весь Хазарский каганат начался! – И, закрыв глаза, опять процитировал: – «Не преуспев в военном деле, евреи наверстали потери любовью. Ханы Ашина женились на еврейских красавицах, и красавицы еврейки пополняли ханские гаремы. В конце восьмого века между Тереком и Волгой появилось множество детей от смешанных еврейско-хазарских браков. Так сложилась еврейско-хазарская химера». – Он открыл глаза. – Это уже наш историк и мой учитель Лев Гумилев. В середине восьмого века царствующая в Хазарии династия Ашинов приняла иудаизм, и уже через три поколения больше 25 царей находились под властью иудейского хазарского царя Иосифа. «А в обычае хазарского царя было иметь 25 жен, из которых каждая есть дочь царя из соседних царств. Берет же он их волей-неволей!» Так писал ибн-Фадлан еще в восьмом веке. То есть жиды еще тогда драли всех наших вятских, радимических, половецких, словенских и даже печенежских царевн! Понятно? И поэтому каждый из нас мечтает поиметь хоть одну жидовку! Не так ли, полковник? Уж тебе-то как начальнику Еврейского отдела перепало жидовочек, а? Как впечатление? «С еврейкой бешеной, простертой на постели» – врет Бодлер или нет? – И Игунов с уже налившимися пьяной злостью глазами уперся взглядом в полковника Гольского.
Но Гольский не успел ответить – шум за окном усилился, послышались крики, топот ног. Это с севера, с Троицкой улицы, на Самотечную площадь вышла темная, плотная, в новеньких брезентовых спецовках и пластмассовых касках толпа «строительных рабочих». Они двигались на демонстранток стеной, плотным монолитом, а позади толпы евреек милиция спешно убирала полосатые барьеры и открывала транспорту проезд по Садовой-Самотечной.
– Ага! – Игунов вскочил со стула, хмельными резкими рывками выдернул в окне шпингалеты сверху и снизу и настежь открыл сначала внутреннюю, а потом и наружную створки. Холодный воздух, шум толпы, крики женщин и матерщина «строителей» ворвались в кабинет Кузмичева.
Тем временем «строители» уже достигли демонстранток и всей массой своей колонны начали давить на них, сталкивая под колеса летящих по Самотеке машин.
– Давай, давай, жидовки! – кричали они. – Катите в свой Израиль забастовки устраивать! А у нас тут нехер хулиганить! Тут наша власть, рабочая!
– Осторожно, тут дети! Как вы смеете!…
– Иди, иди! Домой иди с детьми! Нехуй ребенка на морозе держать!
– Позор! Какие вы рабочие? От вас водкой разит! Мужчины называются! На женщин прут!…
– Ты поговори мне, падла! Я те в том переулке покажу, какой я мужчина! Хочешь?… Дорогу давайте! Пройти людям надо! Это тротуары для рабочего класса! И нехуй тут перед Западом выступать! Нажми, ребята!
Стоя у окна, Игунов произнес с ироничным пафосом:
– Снова гонимыми являются сыны Израиля, вчера еще как будто торжествовавшие…
Гольский не понял – это очередная цитата или слова самого Игунова.
Между тем за окном, на улице, мужья демонстранток поспешили было на выручку своим женами, но Инесса Бродник тут же закричала им в неизвестно откуда появившийся у нее в руках мегафон:
– Назад! Назад! Вы что, не понимаете? Они же хотят драку спровоцировать! Назад! Не подходите! Девочки! Отходим! Постепенно отходим!
Женщины стали пятиться, задние выскочили на мостовую Самотеки и замахали руками, пытаясь остановить летящие на них и орущие гудками машины.
– Ах ты, мать твою! – Кто-то из «строителей» выпрыгнул из строя прямо на головы демонстранткам, дотянулся до Инессы Бродник и вырвал у нее мегафон. Под тяжестью его тела женщины невольно расступились, а в образовавшийся клин тут же ринулись наступающие и, подхватив своего товарища, усилили нажим, рассекли толпу женщин сначала надвое, потом еще и, уже улюлюкая и свистя, погнали разбегающихся евреек по площади, по Самотеке и даже через нее – к Цветному бульвару. Походя сбивали телекамеры западных корреспондентов со штативов, топтали ногами их фотоаппараты и кой-кого били под дых локтем и в пах коленом. Только со старым актером-отказником Герциановым произошла заминка: он взобрался на высокую театральную тумбу и, стоя над всем этим побоищем, громко читал из какой-то книги:
– «Евреи социалистических стран полностью свободны от национального и классового угнетения! Абсолютное большинство их живет в гармонии с обществом и активно участвует в строительстве социализма! Их участие в развитии культуры, науки, спорта, выдвижение их на руководящие посты – все это самое яркое свидетельство эмансипации и ассимиляции евреев среди братски принявших их социалистических наций!…»
– Сволочь! – сказал Игунов в кабинете Кузмичева. – Мою книгу читает! – и протянул Гольскому бокал за новой порцией коньяка.
– «Сионистским проискам не суждено увенчаться успехами! – продолжал выкрикивать Герцианов с тумбы, держа в руках книгу «Иудаизм без грима». – Гневом и массовыми протестами отвечают наши советские трудящиеся евреи на клеветнические измышления Тель-Авива о так называемом положении евреев в СССР…»
Но тут Герцианова сдернули с тумбы, дали по печени и по шее, и старик полетел носом по тротуару.
Победа «рабочего класса» была полной и неоспоримой.
