— Нет-нет, ничего, — улыбнулся Геральт. — Мы
просто беседуем.
— Ага, — кивнул Регис. — Не знаю, заметили ли
вы, господа… Но у этого циклопа на гобелене, о, вон у того с пальцами… Гляньте
на пальцы его ног. У него, я не боюсь это сказать, две левых ноги.
— Да-да, — без тени удивления подтвердил камергер
ле Гофф. — Таких гобеленов в Боклере множество. Умелец, который их ткал,
был истинным мастером своего дела, но страшно много… э… пил. Служитель муз,
сами понимаете, господа…
* * *
— Нам пора, — проговорил ведьмак, избегая взгляда
разгоряченных вином девушек из-за соседнего стола, за которым занимались
ворожбой. — Собираемся, Рейнарт. Расплачиваемся и на лошадей — едем в
Боклер.
— Знаю, куда тебе невтерпеж, — оскалился в ухмылке
рыцарь. — Не боись, твоя зеленоглазая ждет. Только что пробило полночь.
Расскажи, как пир прошел?
— Расскажу и едем.
— И едем.
* * *
Вид установленных гигантской подковой столов однозначно
говорил о том, что осень подходит к концу и дело идет к зиме. Меж громоздящихся
на тарелках, подносах и блюдах кушаний особое место занимала дичь во всех
возможных видах и вариантах. Были там огромные кабаньи туши, оленьи окорока и
кострецы, самые разнообразные паштеты, заливные и розовые пластины мяса,
по-осеннему украшенные грибами, клюквой, сливовыми повидлами и боярышниковым
соусом. Была осенняя птица — тетерева, глухари и фазаны, эффектно поданные с
крыльями и хвостами, были запеченные цесарки, перепела и куропатки, читки,
бекасы, рябчики и дрозды. Были редкостные деликатесы: дрозды-рябинники,
запеченные целиком, без потрошения, поскольку ягоды можжевельника, которыми
нафаршировали этих маленьких пичужек, сами по себе создавали соответствующую
приправу. Не обошлось и без форели из горных озер, судаков, налимов и щучьей
печени. Зеленью разнообразила стол малая валерьяница, позднеосенний салат,
который, если возникала такая потребность, можно было выгрести даже из-под
снега.
Цветы заменяла омела.
В центре закругления, во главе стола, где восседала княгиня
Анарьетта и наиболее уважаемые гости, на огромном серебряном подносе помещалось
украшение вечера. Среди трюфелей, вырезанных из моркови цветов, половинок
лимонов и артишоковых сердец возлежала гигантская стерлядь, а на ее спинке
стояла на одной ноге запеченная целиком цапля с золотым кольцом в поднятом
клюве.
— Клянусь цаплей! — воскликнул, поднимая кубок,
Пейрак-Пейран, хорошо знакомый ведьмаку барон с бычьей головой в гербе. —
Цаплей клянусь защищать рыцарскую честь и честь дома и приношу обет
никогда-приникогда никому не уступать поля боя!
Обет наградили громкой овацией. И принялись за еду.
— Клянусь цаплей! — рявкнул другой рыцарь с
воинственно торчащими во все стороны метельчатыми усами. — До последней
капли крови в жилах своих защищать границы и ее сиятельство Анну Генриетту! А
чтобы доказать свою верность, клянусь изобразить на щите цаплю и целый год
драться инкогнито, имя свое истинное и герб свой истинный скрывая, а
именоваться Рыцарем Белой Цапли! Пью за здоровье ее княжеского сиятельства!
— Здравия! Счастье! Виват! Да здравствует ее милость!
Анарьетта поблагодарила легким кивком головы, украшенной филигранной диадемой.
Бриллиантов на княгине было столько, что, даже просто проходя мимо стекла, она
могла покрыть его поверхность царапинами. Рядом с княгиней, глуповато улыбаясь,
сидел Лютик. Немного поодаль, между двумя матронами, восседал Эмиель Регис,
вампир. Одет он был в черный кафтан и выглядел точь-в-точь как положено
вампиру. Услуживал матронам и забавлял их конверсацией, они же увлеченно
слушали.
Геральт схватил блюдо с заливным судаком, украшенным
петрушкой, и подал сидящей по левую сторону Фрингилье Виго, на которой было
платье из лилового атласа и невероятно шикарное колье из аметистов. Фрингилья,
поглядывая на него из-под черных ресниц, подняла кубок и загадочно улыбнулась.
— Твое здоровье, Геральт. Рада, что нас посадили
рядышком.
— Не хвали день до захода… — Геральт не докончил и
улыбнулся. Настроение у него было в принципе неплохое. — Пир еще только
начинается.
— Совсем наоборот. Он уже достаточно затянулся, и пора
бы тебе начать делать мне комплименты. Долго я еще буду ждать?
— Ты обворожительно прекрасна.
— Ну, не так уж сразу с места в карьер, —
засмеялась она, ведьмак мог бы поклясться, что сказала она это совершенно
искренне. — Страшно подумать, до чего мы можем в таком темпе дойти к концу
возлияния. Начни с… хм… Ну, скажи, что платье я выбрала со вкусом и что лиловый
мне к лицу.
— Лиловый цвет тебе к лицу, но, честно говоря, мне ты
больше понравилась в белом.
Он заметил в ее изумрудных глазах вызов. И боялся его
принять. Уж в таком-то хорошем настроении он все же не был.
Напротив них посадили Кагыра и Мильву. Кагыр сидел между
двумя молоденькими и беспрестанно щебечущими дворяночками, кажется,
баронессами.
У лучницы в кавалерах оказался пожилой, угрюмый и молчаливый
как камень рыцарь с лицом, изъеденным оспинами.
Немного дальше расположилась Ангулема, верховодя и вызывая
суматоху среди юных странствующих рыцарей.
— Что такое? — верещала она, поднимая серебряный
нож с закругленным концом. — Без острия? Неужто боятся, что мы примемся
тыкать друг в друга, или как?
— Такие ножи, — пояснила Фрингилья, —
употребляются в Боклере со времен княгини Каролины Роберты, бабки Анны
Генриетты. Кароберта прямо-таки из себя выходила, когда во время выпивок гости
ковыряли ножами в зубах. А ножом с закругленным концом в зубах не поковыряешь.
— Что верно, то верно, — согласилась Ангулема,
шельмовски гримасничая. — К счастью, подали еще и вилки!
Она сделала вид, будто сует вилку в рот, но под грозным
взглядом Геральта остановилась. Сидящий по правую руку от нее молодой рыцарь
зашелся бараньим фальцетом. Геральт взял тарелку с уткой в желе, подал
Фрингилье. Он видел, как Кагыр разрывается на части, выполняя капризы
баронессочек, а те глаз с него не сводят. Видел он и то, как юные рыцари
увиваются вокруг Ангулемы, наперебой подавая ей кушанья и ржа над ее
немудреными шутками.
Он видел, как Мильва крошит хлеб, уставившись взглядом в
скатерть.
Фрингилья, казалось, читает его мысли.
— Неудачно попала твоя неразговорчивая подружка, —
шепнула она, наклонившись к нему. — Что делать, такое случается, когда
распределяют места за столом. Барон де Трастамара не грешит галантностью. И
словоохотливостью.
