— Галахад из Каэр Бенина. Рыцарь короля Артура,
властителя замка Камелот, владыки Теплого Края, а также Думнонии, Дифнита,
Повисса, Диффида…
— А Темерия, — прервала она, — Редания,
Ривия, Аэдирн, Нильфгаард? Эти названия тебе о чем-нибудь говорят?
— Нет. Никогда таких не слышал.
Она пожала плечами. В руке у нее, кроме меча, были ботинки и
курточка, выстиранная и отжатая.
— Так я и думала. А какой у нас теперь день года?
— Сейчас… — Безмерно пораженный, он раскрыл
рот. — Второе полнолуние после Бельтайна… Владычица…
— Цири, — докончила она машинально, вертя руками,
чтобы лучше расправить одежду на высыхающем теле. Она говорила странно, глаза у
нее были зеленые и большие…
Типично женским движением она отбросила влажные волосы, и
рыцарь невольно вздохнул. И не только потому, что ухо оказалось самым
обыкновенным, человеческим, не эльфьим, а потому скорее, что щека ее была
обезображена некрасивым шрамом. Ее ранили! Но, позвольте, разве можно ранить
волшебницу?
Она заметила его взгляд, прищурилась, сморщила нос.
— Да, шрам! — сказала она со своим удивительным
акцентом. — Чего ты испугался? Неужто шрам для рыцаря такая уж редкость? И
такое уродство?
Медленно, обеими руками он снял кольчужный капюшон, откинул
волосы.
— Дело и верно неудивительное… для рыцаря, —
сказал он не без юношеской заносчивости, демонстрируя собственный, едва
затянувшийся шрам, идущий от виска к скуле. — А уродливы только шрамы на
чести… Я — Галахад, сын Ланселота Озерного и Элейны, дочери короля Пеллеса,
хозяина Каэр Бенина. Рану эту мне нанес гнусный осквернитель дев Бреунис
Безжалостный, прежде чем я повалил его в честном поединке. Поэтому, поверь, я
действительно достоин получить меч из рук твоих, о Владычица Озера.
— Не поняла.
— Меч. Я готов принять его.
— Это мой меч. Я никому не позволю к нему прикоснуться.
— Но…
— Что «но»?
— Владычица Озера, когда… Она же всегда выныривает из
вод и одаряет мечом.
Девушка немного помолчала, потом сказала:
— Понимаю. Как говорится, что ни страна, то обычай.
Сожалею, Галахад, или как там тебя, но ты налетел не на ту Владычицу. Я ничего
не раздаю. Ничем не одариваю. И не позволяю у себя отбирать. Чтобы все было
ясно.
— Но ведь, — расхрабрился Галахад, — Ты,
Владычица, прибыла из Faerie? Разве нет?
— Я прибыла… — Она ненадолго умолкла, а ее зеленые
глаза, казалось, устремлены в пучины пространства и времени. — Прибыла из
страны Ривии, из города с таким же названием. От озера Лок Эскалотт. Я приплыла
сюда в лодке. Стоял туман, Я не видела берегов. Слышала только ржание Кэльпи…
моей кобылы, которая вначале бежала следом за мной.
Она снова раскинула влажную еще курточку на камне, а рыцарь
снова вздохнул. Курточка была выстирана, но не вполне. На ней все еще
проступали кровяные подтеки.
— Меня принесло сюда течение реки, — начала
девушка, либо не видя, что он заметил кровь, либо притворившись, будто не
видит. — Течение реки и волшебство единорога… Как называется это озеро?
— Не знаю, — признался он. — Важно, что оно в
Гвинедде…
— Гвинедде?
— Само собой. Вон те горы — это И Виддфа. Если
держаться правее и ехать лесами, то через два дня доберешься до Динас Диллеу, а
дальше — до Каэр Даталя. А река… Ближайшая называется…
— Не имеет значения, как называется ближайшая река. Нет
ли у тебя чего-нибудь перекусить, Галахад? Я подыхаю с голоду.
* * *
— И что ты уставился? Боишься — исчезну? Унесусь в
просторы вместе с твоим сухарем и телячьей колбасой? Не бойся. В моем
собственном мире я малость набедокурила и запуталась в Предназначении, так что
временно мне нежелательно там появляться. Придется немного побыть в твоем… В
мире, в котором ночью не отыщешь на небе ни Дракона, ни Семь Коз. В котором
сейчас второе полнолуние после Беллетэйна, а само слово «Беллетэйн» произносят
как «Бельтайн». Ну, чего ты, спрашиваю, пялишься?
— Я не знал, что волшебницы умеют кушать.
— Волшебницы, чародейки и эльфы — все умеют кушать.
Правильнее сказать — есть. Потребляют пищу. Пьют и, как говорится, тэ-дэ и
тэ-пэ.
— Не понял. Что тэ-пэ?
— Не важно.
Чем внимательнее он ее рассматривал, тем больше рассеивалась
аура необычности и тем более человеческой, что ли, нормальной и даже обычной
она становилась. Однако он понимал, что она не такая и такой быть не может.
Обыкновенные девушки не встречаются у подножий И Виддфа в окрестности Ким
Пикка, не купаются нагишом в горных озерах и не отстирывают окровавленную
одежду. Независимо от того, как эта девушка выглядит, земным существом она быть
не может… И однако же Галахад уже совершенно свободно и без благоговейного
страха глядел на ее мышиного цвета волосы, в которых теперь, когда они подсохли,
к его удивлению заблестели серебристо-белым прядки седины. На ее тонкие руки,
небольшой носик и бледные губы, на ее мужскую одежду немного странного покроя,
сшитую из тонкой ткани с непривычно плотным плетением. На ее покрытый
удивительным орнаментом странных очертаний меч, который тем не менее отнюдь не
выглядел парадным оружием. На ее бледные ступни, облепленные высохшим песком.
— Для ясности, — проговорила она, потирая ступню о
ступню, — я не эльфка, а чародейка, то есть волшебница — правда, немного нетипичная.
Впрочем, пожалуй, я и не чародейка вовсе.
— А жаль, слово чести!
— Чего тебе, как ты говоришь, жаль?
— Говорят… — Он покраснел и запнулся. —
Говорят, что чародейки, ежели им случается повстречать юношей, ведут их в
Эльфланд, Страну Эльфов, и там… Под ореховым кустом, на ковре из мхов, велят
себя ублажать…
— Понимаю. — Она быстро глянула на него, потом
отгрызла солидный кусок колбасы. — Что касается Страны Эльфов, —
сказала она, проглатывая колбасу, — так некоторое время тому назад я
оттуда сбежала, и у меня нет ни малейшего желания возвращаться туда. Что же до
ублажения на ковре из мхов, да еще и под ореховым кустом, то, по правде говоря,
Галахад, ты налетел не на ту, что надо, Владычицу. Тем не менее искренне
благодарю за добрые намерения.
— Владычица! Я же не хотел тебя оскорбить…
— Не оправдывайся.
— Все из-за того, — пробормотал он, — что ты
до невозможности красива.
