Геральт принял бой.
Стержень мелькал и свистел, чародей прыгал вокруг пляшущего
ведьмака. Геральт уходил от ударов и наносил их сам, но Вильгефорц ловко
парировал, и тогда жалобно стонала сталкивающаяся со сталью сталь.
Чародей был быстр и ловок, как демон.
Он обманул Геральта поворотом туловища и ловким ударом слева
хлестнул снизу по ребрам. Прежде чем ведьмак снова обрел равновесие и
восстановил дыхание, он получил по плечу так, что даже присел. Отскоком защитил
череп от удара сверху, но не избежал ответного удара снизу, чуть выше бедра. Он
покачнулся и ударился спиной о стену, сохранив, однако, достаточно
сообразительности, чтобы упасть на пол — и в самую пору, потому что железный
стержень скользнул по его волосам и врезался в стену так, что полетели искры.
Геральт перекатился, стержень выбивал искры из пола совсем
рядом с его головой. Второй удар пришелся по лопатке. Сотрясение, парализующая
боль, опускающаяся в ноги слабость. Чародей занес стержень. В его глазах горело
торжество победителя.
Геральт стиснул в кулаке медальон Фрингильи.
Стержень опустился с такой силой, что зазвенело. Ударился в
пол в футе от головы ведьмака. Геральт вскочил и быстро встал на одно колено.
Вильгефорц подскочил, ударил. Стержень снова прошел в нескольких дюймах мимо
цели. Чародей недоверчиво покрутил головой, на мгновение растерялся. Потом
вздохнул, неожиданно поняв. Глаза у него сверкнули. Он прыгнул, одновременно
замахнувшись.
Поздно.
Геральт молниеносно резанул его по животу. Вильгефорц
взвизгнул, упустил стержень, отступил, согнувшись пополам. Ведьмак был уже
рядом. Послал его ударом ботинка на обломки раздробленной колонны, рубанул с
размаху, от ключицы к бедру. Кровь хлынула на пол, вырисовывая на нем зыбкий
узор. Чародей закричал, упал на колени. Опустил голову, поглядел на живот и
грудь. Долго не мог оторвать взгляда от того, что увидел.
Геральт спокойно выжидал, стоя в боевой позиции с сигиллем,
готовым к действию.
Вильгефорц душераздирающе застонал и поднял голову.
— Гера-а-а-альт…
Ведьмак не дал ему закончить.
Долгое время было очень тихо.
— Не знала я, — сказала наконец Йеннифэр,
поднимаясь с кучи обломков. Вид у нее был страшноватый. Кровь текла из носа,
заливая подбородок, стекая на грудь. — Вот уж не думала, — повторила
она, видя непонимающий взгляд Геральта, — что ты знаешь иллюзионные чары.
К тому же способные обмануть Вильгефорца…
— Не я. Мой медальон.
— Ах, — подозрительно взглянула она. —
Любопытно. Но все равно — за то, что мы живы, надо благодарить Цири.
— Не понял.
— Его глаз. Он не вполне восстановил координацию. Не
всегда попадал. Однако в основном я обязана жизнью…
Она замолчала, глянула на остатки расплавленной колонны, в
которой можно было угадать контуры фигуры…
— Кто это был, Геральт?
— Друг. Мне будет его недоставать.
— Он был человеком?
— Он был воплощением человечности. Что у тебя, Йен?
— Несколько поломанных ребер, сотрясение мозга,
тазобедренный сустав, позвоночник. А все остальное — прекрасно. А у тебя?
— Примерно то же.
Она равнодушно взглянула на голову Вильгефорца, лежавшую точно
в центре мозаики на полу. Маленький остекленевший глаз чародея поглядывал на
них с немым укором.
— Хорошая композиция, — сказала Йеннифэр.
— Факт, — согласился Геральт, немного
помолчав. — Но я уже насмотрелся досыта. Ты сможешь идти?
— С твоей помощью — да.
* * *
И они встретились втроем там, где сходились коридоры. Под
арками. Встретились под мертвыми взглядами алебастровых канефор.
— Цири, — сказал ведьмак и протер глаза.
— Цири, — сказала поддерживаемая ведьмаком
Йеннифэр.
— Геральт, — сказала Цири.
— Цири, — ответил он, преодолевая неожиданный
спазм. — Рад тебя видеть.
— Госпожа Йеннифэр.
Чародейка высвободилась из-под руки ведьмака и с величайшим
трудом распрямилась.
— Как ты выглядишь, девочка! — сурово сказала
она. — Ты только посмотри на себя. Как ты выглядишь? Поправь волосы. Не
сутулься. Подойди-ка сюда.
Цири подошла, окостеневшая, будто автомат. Йеннифэр
поправила ей воротничок, попыталась стереть уже засохшую кровь с рукава.
Коснулась волос. Приоткрыла шрам на щеке. Крепко обняла. Очень крепко. Геральт
видел ее руки на спине Цири. Видел изуродованные пальцы. Он не чувствовал ни
гнева, ни жалости, ни ненависти. Только усталость и дикое желание покончить со
всем этим.
— Мамочка…
— Доченька…
— Пошли, — решился наконец он. Но решился не сразу.
Цири громко хлюпнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони. Йеннифэр
осуждающе взглянула на нее, протерла глаз. Видимо, в него что-то попало. И
немудрено. Ведьмак глядел в коридор, из которого вышла Цири, словно ожидал, что
оттуда вот-вот появится кто-нибудь еще. Цири покачала головой. Он понял.
— Пошли отсюда.
— Да, — сказала Йеннифэр. — Я хочу увидеть
небо.
— Я вас никогда больше не оставлю, — глухо сказала
Цири. — Никогда.
— Пошли отсюда, — в третий раз сказал
Геральт. — Цири, поддержи Йен.
— Незачем меня поддерживать!
— Разреши мне, мамочка.
Перед ними была лестница, гигантская лестница, тонущая в
дыму, в мерцающем свете факелов и огня в железных корзинах. Цири вздрогнула.
Она уже видела эту лестницу. В снах и видениях.
Внизу, далеко, ожидали вооруженные люди.
— Я устала, — шепнула Цири.
— Я тоже, — признался Геральт, доставая сигилль.
— Хватит с нас убийств.
— С меня тоже.
— Отсюда есть другой выход?
— Нет. Только эта лестница. Что делать, девонька? Так
надо… Йен хочет увидеть небо. А я хочу видеть небо, Йен и тебя.
Цири оглянулась, посмотрела на Йеннифэр, которая оперлась о
поручни, чтобы не упасть. Вытащила отнятые у Бонарта медальоны. Кота повесила
себе на шею, волка протянула Геральту.
