Она знала, что он прав. Раньше она убеждала себя, что в
случае чего всегда, пусть даже в последний момент, сумеет убежать и скрыться
среди времен и мест. Теперь же знала, что эта надежда — обманчивая.
Неосуществимая. Замок прямо-таки дрожал от зловещей, враждебной, чуждой магии.
Чуждая и враждебная магия пронизывала ее, исследовала, паразитом ползала по
внутренностям, по извилинам мозга. Она ничего не могла с этим поделать. Она
была во власти вражьей силы. Она была бессильна.
«Что делать? — думала она. — Я знала, на что иду,
что делаю. Знала, зачем сюда пришла. Все остальное — действительно было
фантазией. А, пусть будет что будет».
— Браво, — сказал Вильгефорц. — Точная оценка
ситуации. Будет, что и должно быть. Точнее, будет так, как решу я. Интересно,
догадываешься ли ты, изумительная моя, как и что я решу?
Она хотела ответить, но не успела преодолеть сопротивление
перехваченного спазмой и сухого горла. Он опять опередил ее, проконтролировав
мысль.
— Ну, конечно, догадываешься. Владычица Миров,
Владычица Времен и Мест. Да-да, изумительная моя, ты не застала меня врасплох
своим визитом. Я просто-напросто знаю, куда и каким образом ты сбежала с озера.
Я знаю, с кем и с чем ты там столкнулась. Знаю, как попала сюда. Единственное,
чего я не знаю, так это — долгим ли был путь? И достаточно ли много было
впечатлений?
— Ах, — зловеще усмехнулся он, снова опережая
ее. — Тебе нет нужды отвечать. Я знаю, что было интересно и увлекательно.
Видишь ли, я не могу дождаться испробовать это лично. Страшно завидую твоему
дару. Придется тебе со мной поделиться, изумительная моя. Да, «придется» —
нужное слово. Пока ты не поделишься со мной своим даром, я просто не выпущу
тебя из рук. Ни днем, ни ночью не выпущу из рук.
Цири наконец поняла, что горло перехватил ей не только
страх. Чародей давил и душил ее магически. Издевался. Унижал. На глазах у всех.
— Выпусти… Йеннифэр, — прохрипела она, корчась от
усилий. — Выпусти ее… А со мной можешь сделать что захочешь.
Бонарт зашелся смехом, сухо рассмеялся и Стефан Скеллен.
Вильгефорц почесал мизинцем уголок своего чудовищного глаза.
— Ты не можешь быть настолько глупа, чтобы не понимать,
что я и без того могу сделать с тобой все, что захочу. Предложение твое
патетично, а стало быть, жалостно и смешно.
— Тебе нужна я… — Цири подняла голову, хоть это
потребовало от нее значительных усилий. — Чтобы иметь от меня ребенка. Все
этого хотят, ты тоже. Да, я в твоей власти, я сама пришла сюда… Ты меня не
поймал, хотя гонялся по всему миру. Я пришла сюда сама и сама себя отдаю тебе.
Взамен на Йеннифэр. За ее жизнь. Тебе смешно? Ну, так попытайся сделать со мной
ребенка… насильно… Увидишь, что у тебя тут же пропадет желание смеяться.
Бонарт подскочил к ней, замахнулся нагайкой. Вильгефорц
сделал внешне небрежное, всего лишь слабое движение рукой, но и этого было
достаточно, чтобы нагайка вырвалась из бонартовых рук, а сам он завертелся,
словно получил удар тележкой с углем.
— Господин Бонарт, — сказал Вильгефорц, массируя
пальцы. — У вас, похоже, все еще сложности с пониманием обязанностей
гостя. Соблаговолите запомнить: находясь в гостях, не ломают мебель и
произведения искусства, не крадут мелкие предметы, не пачкают ковры и
труднодоступные места. Не насилуют и не избивают других гостей. Последнее
действует по крайней мере до тех пор, пока не закончит насиловать и избивать
гостей сам хозяин, пока он не даст знак, что теперь бить и насиловать уже
можно. Из только что сказанного должна сделать соответствующие выводы и ты,
Цири. Не сумеешь? Я помогу. Ты отдаешься мне сама и покорно соглашаешься на
все, ты позволяешь мне делать с тобой все, что мне заблагорассудится. И
думаешь, что с твоей стороны это невероятная жертва. Ты глубоко заблуждаешься.
Суть в том, что делать с тобой я буду не то, что мне хочется, а то, что сделать
вынужден. Пример: я желал бы в порядке реванша за Танедд вырвать у тебя хотя б
один глаз, а не могу, ибо опасаюсь, что ты этого не переживешь.
Цири поняла, что либо сейчас, либо никогда. Она вывернулась
в полуобороте, выхватила Ласточку из ножен. Весь замок вдруг завибрировал, она
почувствовала, что падает, болезненно стукнулась коленями. Согнулась, чуть ли
не касаясь лбом пола, борясь с позывами. Меч выскользнул из одеревеневших
пальцев. Кто-то его поднял.
— Та-а-ак, — протянул Вильгефорц, положив
подбородок на сложенные будто для молитвы ладони. — Так на чем мы
остановились? Ах да, на твоем предложении. Жизнь и свобода Йеннифэр взамен… За
что? За то, что ты отдашься добровольно, с желанием, без насилия и принуждения?
Печально, Цирилла. Для того, что я с тобою сделаю, насилие и принуждение просто
необходимы.
— Да-да, — повторил он, с интересом присматриваясь
к тому, как девушка хрипит, пускает слюни и пытается очистить желудок. —
Без насилия и принуждения просто не получится. На то, что я сделаю, ты никогда
не согласишься добровольно, уверяю тебя. Стало быть, как видишь, твое
предложение по-прежнему остается жалким и смешным, а сверх того еще и
бессмысленным. Поэтому я его отвергаю. Ну, возьмите ее. И сразу в лабораторию.
* * *
Лаборатория мало чем отличалась от той, которую Цири знала
по храму Мелитэле в Элландере. Она тоже была ярко освещена, в ней тоже царила
идеальная чистота. И в ней тоже стояли длинные столы, покрытые листовым
металлом. На столах громоздились стекла, заполненные чем-то баночки, реторты,
колбы, пробирки, трубки, линзы, шипящие и бурлящие перегонные кубы и другие
удивительные приборы. Здесь, как и там, в Элландере, резко пахло эфиром,
спиртом, формалином и чем-то еще, что нагоняло страх. Даже там, в дружественном
храме, рядом с дружественными жрицами и дружественной Йеннифэр, Цири испытывала
в лаборатории страх. А ведь там, в Элландере, никто не загонял ее в лабораторию
насильно, никто не усаживал грубо на скамью, никто не держал за плечи и руки
железной хваткой. Там, в Элландере, посредине лаборатории не было страшного
стального кресла, садистская форма которого была совершенно очевидна. Не было
там одетых в белое и наголо обритых типов, не было там Бонарта, не было
Скеллена, возбужденного, раскрасневшегося и нервно облизывающего губы. И не
было Вильгефорца с одним нормальным и другим маленьким и кошмарно подвижным
глазом.
Вильгефорц повернулся к столу и долго раскладывал на нем
вызывавшие страх инструменты.
— Видишь ли, изумительная моя, — начал он, подходя
к Цири, — ты для меня ключ к могуществу и власти. Власти не только над
здешним миром, представляющим собой мерзопакостную мерзость, обреченную, кстати
сказать, на скорую гибель, но и над всеми мирами. Над полной гаммой мест и
времен, возникших после Конъюнкции. Ты наверняка понимаешь меня. Некоторые из
этих мест и времен ты уже посетила.
