— Мы можем избежать ввода своего контингента? — поинтересовался Президент. — Или хотя бы пустить вперед кого-нибудь из европейцев?
— Очень сложно, — Госсекретарь задумчиво покачала головой. — Мы и так уже заставили Старый Свет раскошелиться на миллиард с мелочью для покрытия наших расходов по бомбардировкам. Если европейцы поймут, что мы идем вторым эшелоном, то могут затормозить буквально сразу, как пересекут границу Косова, и потребовать равноценного участия американских подразделений в авангарде. Фактически это будет означать полный провал. Один раз остановившаяся армия дальше не идет. По нашему совместному плану с британцами первыми идут непальские и бирманские стрелки, затем — морские пехотинцы США. А уже потом — немцы и французы. О голландцах я не говорю — они пойдут последними… На наиболее опасных участках мы обещали поддержку «Апачей» с аэродрома в городе Градец.
— Это там недавно был инцидент?
— Да. Но вопрос урегулирован. Двадцать вертолетов находятся в полной боевой готовности. Я вчера вечером разговаривала с командующим Корпусом морской пехоты. Он меня заверил, что все под полным контролем. Вертолеты готовы к выполнению задания в любой час.
— Хорошо, — кивнул Президент, — вы меня успокоили… Кто-нибудь, кроме России, еще выражает недовольство? Естественно, я имею в виду Европу, а не Китай. О нем мы поговорим позже.
— Пытается выступать белорусский диктатор, — криво усмехнулась мадам. — Но мы уже предприняли ряд шагов, чтобы заткнуть ему рот. Европарламент готовит очередную ноту протеста по поводу продления им полномочий Президента. Так что Лукашенко скоро будет чем заняться.
— Вы не перегибаете палку?
— Отнюдь нет. Мы заранее объявили, что не признаем законность проведения референдума в Белоруссии. Лукашенко намека не понял… Пусть теперь расхлебывает. — Олбрайт злобно насупилась. — Пошел бы на ограничение контактов с Москвой — жил бы спокойно. А он пытается играть в Саддама. По моему мнению, нам стоит усилить нажим через наших друзей, чтобы не только помешать договору с русскими, но и оторвать Лукашенко от общего оборонного пространства с Москвой. Тогда — мы сможем начать аналогичную «Решительной силе» операцию буквально через месяц. У Минска не хватит силенок, чтобы нам противостоять. Повод есть — нарушение прав человека. Местная оппозиция уже подготовила все документы…
— Сколько мы тратим на Белоруссию в год? — Президент открыл бутылочку с минеральной водой.
— Немного. Около десяти-двенадцати миллионов. Больше пока бессмысленно.
На Белоруссии Госдепартамент обкатывал новую схему расшатывания государственного механизма избранной для подчинения страны. Помимо дохленькой оппозиции, которая, кроме громких заявлений и малочисленных демонстраций, ни к чему не была способна, в Белоруссии действовали агенты влияния в хозяйственной сфере. Американцы сделали расчет на то, что белорусский Президент, который был немножечко идеалистом, не способен самолично контролировать все и всех. Поэтому был выбран ряд руководителей среднего звена, отстоящих от Лукашенко на десяток ступеней должностной лестницы и напрямую с ним не общавшихся. Часть этих хозяйственников согласилась поработать на благо заокеанского «партнера». Никакой опасности для исполнителей сотрудничество с Госдепом США не представляло. Они не совершали диверсий в общепринятом смысле, не выдавали государственных тайн, не призывали к изменению строя или свержению Президента. Просто выполняли свои прямые должностные обязанности, доводя исполнительское рвение до абсурда.
С белорусским лидером по-другому было нельзя. Молодой и спортивный Президент был полон сил, строго требовал со всех, включая себя, и не воспринимал чиновничьих оправданий. Не справился — изволь увольняться!
Это относилось ко всем без исключения, начиная со скотника на маленькой ферме и заканчивая премьер-министром и председателем центрального банка. Лукашенко не делал различии между работягой и чиновником, все были вынуждены играть по одним правилам. Существовала опасность, что маленькая республика поднимет свое хозяйство, встанет на ноги, сольется с Россией и ее примеру начнут следовать остальные осколки Союза.
Потому требовалось выставить белорусского лидера недотепой, диктатором и разрушителем собственной экономики. С воплями о диктатуре успешно справлялись горлопаны от оппозиции, образовавшие даже альтернативный парламент, и некоторые российские политиканы, находящиеся в вечном конфликте с любой властью, за что ежегодно получали на свои счета достаточно круглые суммы. К примеру, за выход из зала заседаний Государственной Думы во время визита Лукашенко в Россию лидер одной фракции поимел дом в Пасадене стоимостью в два с половиной миллиона долларов, а его три заместителя — по шикарной квартире в Мадриде. Демонстративный выход из зала Яблонского и компании был высоко оценен на Западе и в политическом плане, как «нежелание истинных демократов» мириться с режимом в Белоруссии. Еще немного — и к словам «белорусский режим» можно будет спокойно добавлять эпитет «кровавый».
Нанятые «хозяйственники» рьяно взялись за дело и буквально за полгода нанесли сельскохозяйственному сектору урон, сравнимый с засухой, мором и нашествием колорадского жука и саранчи, вместе взятыми. Перебои в поставках продовольствия стали нормой. Лукашенко никак не мог понять первопричину такого странного явления, а в Госдепартаменте радостно потирали руки. Первый этап прошел вполне успешно.
— Что вы думаете об идее союза русских, югославов и белорусов?
— Словоблудие, — самонадеянно заявила Олбрайт. — Ни одна из трех стран не готова к реальному объединению. Борис слишком стар, Милошевич у себя не может толком управлять, Лукашенко нелегитимен…
— Лукашенко нелегитимен только с точки зрения наших интересов, — напомнил Президент. — Как вы мне недавно докладывали, большинство русских и сербов считает его законно избранным руководителем. И с этой позиции его подпись на документах имеет большой вес.
— Над признанием неконституционности правления Лукашенко мы сейчас работаем. У русских осенью выборы в парламент… Надеюсь, что новые депутаты не поддержат союз с Белоруссией. Поближе ко времени выборов мы подбросим им убедительные материалы о преступлениях Лукашенко против демократии.
— Что именно?
— Исчезновения нескольких журналистов и нелояльных режиму чиновников. Вопрос о вывозе их через Литву уже проработан. Это очень сильный козырь…
Президент щелкнул пальцами.
— Помните, вы мне говорили о русском, который работает на радио «Свобода» и выполняет деликатную миссию в Чечне?
— Мистер Мужицкий? Конечно, помню. Вы хотите, чтобы он отправился в Белоруссию и там пропал?
— Резонанс получился бы хороший, — Президент потер пальцами гладко выбритый подбородок. — У нас его знают, человек прошел горячие точки… И русские журналисты подняли бы крик.
— Я бы не советовала посылать именно мистера Мужицкого, — мягко не согласилась мадам. — В этом случае мы оголим, кавказское направление. У Мужицкого налаженные связи с чеченскими лидерами. Не хотелось бы перебрасывать в Белоруссию столь ценного агента.
