Лорен наклонилась вперед. Выпускники разбежались по своим местам.
Началась торжественная часть. Один за другим выпускники «Академии Фиркрест» поднимались на сцену, получали из рук директора аттестаты и перекидывали кисточку на шапочке с одной стороны на другую.
— Дэвид Райерсон-Хейнз, — объявил директор.
Зал взорвался аплодисментами. Ребята стали выкрикивать его имя, и голос Лорен потонул во всеобщем гаме.
Дэвид уверенно шел по сцене, будто он был здесь самым главным. Лорен успокоилась, только когда он сел на свое место, и сохраняла спокойствие, пока директор не начал называть фамилии, начинающиеся с «р».
— Дэн Рансберг… Майкл Эллиот Релкер… Сара Джейн Ренквист…
Лорен подалась вперед.
— Томас Эдамс Робардс.
Она откинулась на спинку кресла, пытаясь не выдать своего разочарования. Она же знала, что не услышит своей фамилии, что ее не будут вызывать на сцену. Как-никак, она уже окончила школу в прошлом семестре. И все же… И все же она надеялась. Ведь она все эти годы трудилась ради этого момента. Ей казалось несправедливым, что сейчас она сидит среди зрителей, а все ее друзья там.
— Это всего лишь церемония, — прошептала ей на ухо Энджи. — Ты тоже выпускница.
Лорен ничего не могла с собой поделать: ей было очень обидно, было жаль себя.
— Я так этого ждала, — сказала она. — Шапочку, мантию, аплодисменты. Я мечтала, что стану спикером класса. — Она с горечью произнесла: — А вместо этого стала всеобщим посмешищем.
Энджи крепко сжимала руку Лорен, словно хотела передать ей свою силу, свою поддержку. Грусть в глазах девочки обжигала ее сердце.
— Милая, как бы я хотела все исправить. Но, увы, не все мечты сбываются. Такова жизнь.
— Я знаю. Просто...
— Тебе очень хотелось…
Лорен кивнула. Ее поддерживало лишь то, что Энджи так хорошо понимает ее. Лорен склонилась к ней и не отнимала свою руку, пока не закончилась церемония вручения аттестатов.
Они смешались с оживленной толпой, которая потянулась к футбольному стадиону, где на поле были расставлены тенты на случай дождя. Часто щелкали вспышки — это означало, что приехали газетчики и корреспонденты различных изданий.
Лорен то и дело махали одноклассники, они подходили к ней, звали ее с собой. Но она замечала, как они избегают смотреть на ее живот, видела в их глазах тот самый взгляд — «бедняжка Лорен» — и от этого чувствовала себя ущербной.
— Вон он, — сказала Энджи.
Лорен приподнялась на цыпочках. Дэвид стоял рядом со своими родителями. Она выпустила руку Энджи и поспешила к нему сквозь толпу. Когда Дэвид заметил ее, его улыбка угасла на секунду, а потом он снова заулыбался. Но Лорен успела увидеть эту мгновенную перемену и все поняла. Сегодняшний вечер он хочет провести со своими друзьями, вместе с ними пойти на берег океана, сидеть с ними у костра, пить пиво и со смехом вспоминать истории из школьной жизни. Ведь так из года в год делали все выпускники «Фиркреста», это уже стало традицией. И у него нет ни малейшего желания сидеть в тишине вместе со своей растолстевшей подружкой и слушать ее жалобы на боли и усталость.
Лорен резко остановилась перед ним, будто ударилась о стену.
— Привет, — сказал Дэвид и, наклонившись, поцеловал ее.
Она излишне страстно ответила на его поцелуй, приникла к нему, прижалась, но потом все же заставила себя отстраниться.
Миссис Хейнз посмотрела на нее с настороженностью.
— Здравствуй, Лорен. Энджи, Конлан.
Они все обменялись дежурными фразами, а потом повисло неловкое молчание.
— Ты вечером пойдешь с нами? — спросил Дэвид у Лорен.
— Нет. — Ей стоило огромного труда произнести это слово.
Облегчение Дэвида было очевидным, однако он все же уточнил:
— Уверена?
Лорен не могла осуждать его. Она и сама с нетерпением ждала этого дня. В последний год одноклассники только и делали, что обсуждали предстоящую вечеринку. И все же ей было больно. Больно и обидно.
— Уверена.
Они поговорили еще несколько минут, а потом пошли к машине. Когда они уже выезжали со стоянки, Лорен вдруг сообразила, что никто так и не сфотографировал ее вместе с Дэвидом. Они столько лет проучились вместе, а у нее даже не будет снимка с выпускного торжества!
Когда они приехали домой, Лорен сразу ушла в свою комнату. Она слышала голоса Энджи и Конлана, и ей казалось, что они говорят о ней.
Лорен села на кровать, уставилась в одну точку и стала вспоминать.
Когда ее отчаяние достигло наивысшего предела, она вышла на террасу. Дождя не было, небо очистилось и стало лазурно-голубым.
Лорен стояла у перил, а внизу, на пляже, горел костер. В воздухе пахло дымом. Вряд ли это выпускники «Фиркреста». Наверняка не они. И все же… Может, у нее хватит сил проковылять по песку и найти их, идя вдоль линии прибоя?
— Эй! — Сзади подошла Энджи и накинула ей на плечи шерстяной плед. — Ты замерзла.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
Лорен обернулась и увидела встревоженное лицо Энджи.
— Ох, — дрожащим голосом произнесла она и разрыдалась.
Энджи ласково прижала ее к себе и стала гладить по голове. Когда Лорен отстранилась, она увидела, что глаза Энджи тоже полны слез.
— Это заразно, да? — спросила она, пытаясь улыбнуться.
— Просто… иногда ты такой ребенок. Как я понимаю, Дэвид идет на вечеринку выпускников один.
— Не один. Просто не со мной.
— Ты тоже могла бы пойти.
— Я там уже чужая. — Лорен высвободилась из ее объятий и села на диван-качели. Ей хотелось признаться Энджи, что в последнее время она чувствует себя чужой везде. Она всем сердцем полюбила эту семью, этот дом, но, когда родится ребенок, ей придется от всего этого отказаться.
Что ей сказал консультант? Что у ребенка должна быть одна мать.
Энджи села рядом с ней. Обе молчали и смотрели вдаль, туда, где на песок накатывали пенистые волны.
— А что потом? — спросила Лорен, наклоняясь вперед. Она избегала смотреть на Энджи. — Куда я пойду?
— Ты вернешься сюда. В дом. Потом, когда ты захочешь и будешь готова, ты уедешь. Мы с Коном купили тебе билет до университета. И еще один — чтобы ты приехала домой на Рождество.
Домой!
Это слово острой стрелой вонзилось ей в сердце. Скоро, когда родится ребенок, это место уже не будет ее домом. Она всегда была одинока, хотя и жила с матерью. Потом мать просто сбежала, но в ее жизнь вошла Энджи, и она впервые ощутила себя полноправным членом большой семьи. И вот теперь ей опять суждено одиночество.
