— Как капитан Дэвидсон? — Судьба командира сводной группы меня беспокоила не меньше своей собственной.
— С ним все нормально, в рамках этого определения по отношению к раненому, — хмыкнул собеседник.
— Mommy! Mommy! Please…
[47]
— застонал кто-то из раненых. К нему тут же подошел русский санитар.
— Стэн, Кинг ведь сейчас снаружи?
— Да, он сейчас старается организовать лагерь. Русские тоже этим занимаются. Второй лейтенант Оклэйд выступает в роли переводчика.
Опять Сэм действует за меня. Нехорошо это, нехорошо. Еще и Оклэйд всплыл. Ох, надо подключаться к труду. Хочется спать, но надо поработать, отдых потом.
— Помоги мне выйти наружу… И не спорь.
Прыгая на одной ноге, поддерживаемый доктором, я выбрался на улицу. Здание, в котором находился лазарет, оказалось подземным, то есть по факту очень хорошо замаскированным. Нам это на руку…
Лес встретил меня дождем и уставшими взглядами немногочисленных солдат, занимавшихся работой на поверхности. Русские и американцы трудились вместе — устанавливали большие палатки, натягивали меж деревьев маскировочную сеть, перегоняли машины и бронетехнику, готовили еду для всего лагеря. От запаха, исходившего с полевой кухни красноармейцев, у меня забурлило в животе… Кинг заметил меня издалека. Помощник точно знал, чего мне надо, и принес тарелку гречневой каши с мясом, кусок хлеба и чашку чая. Простая русская пища сейчас даже сержанту казалась амброзией, в чем он охотно признался перед докладом.
Я молча ел, сидя на старом ящике из-под снарядов, а Кинг рассказывал:
— Склад большой — несколько крупных капитальных подземных зданий, топливный склад, жилая зона для охраны и рабочих бригад. Мы тут всю нашу сводную группу без проблем разместим… Наверное, русские рассчитывали, что этот склад будет снабжать пару-тройку фронтовых дивизий. Боеприпасов и топлива на складе осталось не так уж и много, почти все, что завезли для снабжения 2-й бронетанковой, успели вывезти для ее же нужд. Территорию склада до нашего приезда охраняли неполный взвод пехотинцев из дивизии и русские окруженцы, среди которых есть женщины…
Я удивился такому раскладу и попросил сержанта пригласить всех местных обитателей ко мне на беседу. Все же мы тут гости, а они хозяева — надо разобраться.
С официальной охраной я все выяснил на удивление быстро. Командир взвода, состоявшего из двух десятков солдат, штаб-сержант Николас Вермонт, сильный как физически, так и духовно, понравился мне своей вдумчивостью и серьезностью. То, что он и его бойцы оказались отрезаны от родной дивизии, и то, что фронт уже ушел дальше на восток, его волновало, но не пугало. Телефонной связи со штабом у него нет со вчерашнего дня, пользоваться радиосвязью в тылу противника он не хотел — велик риск быть запеленгованным, а это стопроцентный конец всей охране и складу. Выдвинуть радиста на десяток километров от склада и связаться оттуда сержант хотел сегодня днем.
По поводу нашего неожиданного появления сержант выразился однозначно:
— Чем нас больше, тем хуже врагам. Я рад вашему появлению, сэр.
После разговора с Вермонтом я кратко пообщался с его заместителями — сержантом Алексом Хорнером и капралом Энтони Джампером. Они тоже оказались нормальными серьезными парнями. Также по моей просьбе Вермонт согласился подключить к охране объекта еще взвод солдат. В общем, контакт с охраной налажен.
После ухода охраны появились странные персонажи: один — из милиционеров, указавших нам на существование склада, и особист из батальона.
— Comrade first lieutenant Powell?
[48]
— «молчи-молчи» на неплохом английском обратился ко мне. Офигеть — не встать!
— Говорите на русском, я его отлично знаю.
— Хорошо, — коротко кивнул особист. — Сержант госбезопасности Ханнес Вадер. — Вадер? Батя Дарт Вэйдер здесь? Хо-хо-хо… Только эстонца мне не хватало. — Разрешите осведомиться, с какой целью вы попросили вашего подчиненного первого сержанта Сэмуэля Кинга пригласить к вам группу… — На миг особист задумался. Ищет замену слову «задержанных» или «арестованных»? — Группу граждан, прибившихся к охране склада? — Пассаж, однако. Он что, уже успел записать в диверсанты окруженцев? М-да… Казалось бы, на что тут злиться, человек сразу включился в работу, но внутри меня просто вспыхнул огонь. Сколько я про такое читал в моем мире. Люди из окружения выходят, сражаются, иногда героические поступки совершают, а их крутят хлопчики из НКВД и во всех грехах земных обвиняют. Шпионы ведь! Да, бывают и среди окруженцев предатели и даже диверсанты, но не все же! У, твари гэбэшные!..
— С целью познакомиться — они ведь помогали охранять этот склад. Разрешите узнать, почему я вижу сейчас не их, а вас? — Сдерживаться пока удается, но не думаю, что это надолго.
— Потому что они задержаны, товарищ первый лейтенант, — с нажимом ответил особист. Все, он мне категорически не нравится. Козлина!
— Hey, doc. I need help
[49]
, — позвал я Стэна. Сейчас сходим посмотрим на «задержанных». — Док, помоги мне пройти с товарищами красными командирами. — Райфл скривился, захотел было спорить, но, посмотрев мне в глаза, решил не делать этого. — Сержант Вадер, мы сейчас пойдем с вами, я хочу лично взглянуть на задержанных.
Гэбэшник легко согласился и, развернувшись, пошел вперед.
За пять минут мы все же доковыляли до отведенной под изолятор временного содержания землянки. Чем ближе мы были к цели, тем сильнее я волновался. Найти разумное объяснение этому волнению я не мог. Просто чувствовал, что приближаюсь к некоему очень и очень важному для меня объекту… И каждый шаг вселял в меня все больше волнения… И уверенности.
У входа в землянку с ППШ в руках сидел милиционер. По приказу особиста он открыл дверь в помещение, включил щелчком тумблера свет, и мы вошли внутрь… Как я не упал в ту секунду, не знаю. Меня затрясло, и я не смог произнести ни слова. Сердце в груди застучало, мечтая сорваться с места. Вдоль стен, на полу со связанными за спиной руками сидели люди, известные мне давно. Очень давно… Они подняли взгляд и ошарашенно уставились на меня.
Боже мой, это они! Я уверен! Но… Но неужели я и правда вижу моего родного младшего брата Сережу? Моего друга со школьных времен Юру Иванова? Университетских одногруппников Диму Ткачева, Дениса Губанова и Мишу Люлина? Этого не может быть! И это правда! Это они…
Словно удар молнии, раздался голос моего брата:
— Артур, это ты?..
Черт, я что, плачу? По щекам предательски бегут слезы. Мужчина не плачет? Фигня… От счастья любой может прослезиться. Это ведь они!..
— Это я… Это я, парни!
