— Поэтому вы меня не трогали, думали, раз я изначально свободен, то и с ходу начну выкладывать полезные данные?
— Да. — Вот теперь мне наша беседа нравится больше: нет недомолвок. Так держать, полковник Дерби!
— Мне, к сожалению, не в чем вас упрекнуть по поводу отношения к путешественникам во времени. Все логично. Спецслужбы должны заниматься такой работой, и ее кровавая часть с негуманными методами — страшная неизбежность… Хорошо, что в конечном итоге у вас появилась хоть какая-то гуманная система взаимоотношений с нашей братией. Это радует. Но теперь у меня есть новые вопросы. Вам известно, по какой причине в этом мире появляется большое количество людей из других миров и времен? Почему вы предположительно знали время и место моего появления, но указываете, что из-за хаотичности появления прежних путешественников упускали некоторых из них?..
— На эти вопросы мы вам ответить не можем, товарищ Пауэлл. Это секретная информация, в которой вы совершенно не нуждаетесь. — Дерби, до этого момента ведший себя спокойно, очень резко, можно сказать, грубо пресек мой интерес к этой теме.
— Хорошо, это секретная информация. Я хоть и являюсь участником этих дел, но все же остаюсь посторонним лицом. — Идем на попятную, нечего гневить товарищей. — Тогда у меня остается главный вопрос. Какова моя дальнейшая судьба?
— Это вам решать, Пауэлл. Вы же сами поняли, что наши попытки как-либо влиять на свободу путешественников не приводят ни к чему хорошему. Поэтому вы полностью свободны в выборе. Мы, конечно, продолжим наблюдение за вами, но мешать не станем, даже поможем достичь избранной цели. Ну и, как само собой разумеющееся… — короткая заминка, обычно предвещающая «темную» сторону всех плюсов. — Существуют варианты развития событий, когда мы вмешаемся в ваши действия. Например, мы не позволим вам перейти на сторону врагов, распространять информацию о вашем иновременном происхождении и о существовании специальных отделов НКВД и ОСС, занимающихся вопросами путешественников во времени и пространстве, безнаказанно совершать преступления и так далее. Вы же понимаете, что, как бы вы ни были ценны, допустить такое мы не имеем права… — вкрадчиво объяснил Дерби.
— Понимаю… То есть если я сейчас захочу пойти работать на завод, вы мне обеспечите наилучшие место и условия работы? — Есть у меня некоторое желание, думаю, им понравится…
— Верно. — Карпов приготовил лист бумаги и карандаш, чтобы сделать записи моих пожеланий.
— Я хочу остаться на своей должности командира взвода в батальоне рейнджеров.
Моя просьба вызвала неожиданную реакцию. Полковник Дерби облегченно вздохнул и переглянулся с Уайтом. Э-э-э, конспираторы, у вас точно есть какие-то планы на меня, и вас полностью устраивает такой расклад!
— Хорошо… Это непростое решение, но мы согласны дать вам возможность продолжить службу в рядах рейнджеров, первый лейтенант Майкл Пауэлл. — На последних словах полковник Дерби сделал особое ударение.
— Простите, но есть еще одна проблема… Я ведь русский, и мое настоящее имя Арсентьев Артур Сергеевич… — Лица собеседников прямо-таки засияли. Так я и думал! За все время моего пребывания в этом мире меня НИКТО так и не спросил о моем происхождении. Ни о якобы моем американском происхождении, ни сейчас об иновременном. И когда я сам начал раскрывать подробности о себе, Высокая Коллегия прямо загорелась от счастья. — А здесь, в этом мире, я Майкл Пауэлл. То есть не кто-то меня им сделал, а я сам избрал себе прикрытие, забрав документы у погибшего настоящего Пауэлла. Сейчас это прикрытие рассыпалось. То есть, по идее, в этом мире я — никто. Нет гражданства, нет паспорта, нет никаких бумаг о моем прошлом. Можно, конечно, оставить все на своих местах и продолжить считать меня Пауэллом, но мне кажется, такой вариант устроит не всех. Ведь так я останусь под контролем одной стороны. — Киваю на Дерби и намекаю на США. Карпов удовлетворенно хмыкнул. Песочку в буксы подсыпали. Продолжим. — Но я ведь русский человек и родился в СССР… — Скромно умалчиваю, что я «заскочил в последний вагон», успев родиться в год, когда СССР доживал свои последние месяцы.
— А в каком году вы родились, Артур? — Подполковник судорожно стенографирует на листок все, что я сейчас произносил. — Можете сказать? Если не захотите, никто не станет требовать от вас ответа.
— Могу, товарищ подполковник. Я родился 4 января 1991 года в городе Абай Карагандинской области…
Еще четыре часа два офицера, как проштрафившиеся студенты, пропустившие лекции по важному предмету, записывали каждое мое слово. Было понятно, что прежние попаданцы мало рассказывали о себе и своем мире, если вообще рассказывали. Поэтому я принял решение расширить границы взаимного доверия ко мне путем излития биографии. Но в процессе рассказа довольно часто пришлось сталкиваться с проблемой блокировки знаний. Общие вещи шли без проблем, а как только затрагивались точности, голова начинала дико болеть, и приходилось возвращаться к общим словам. Например, упомянув Байконур, вскользь коснулся ракетной темы. Карпов тут же попросил раскрыть ее поподробнее. Только вот даже открыть рта в этом направлении мне не удалось — опять все поплыло перед глазами, и голова отказалась варить. В конечном итоге Уайт, взволновавшийся резким перепадом моего состояния из бодрого в болезненно-унылое, категорично потребовал прекратить беседу и срочно отправил меня отдыхать. Перед самым уходом я попросил у Дерби сделать мне небольшую брошюрку с кратким экскурсом по важным событиям в истории этого мира с 1900 до 1941 года. Блин, а я ведь так и не понял, будет у меня здесь гражданство или нет?..
Глава 10
Свобода
Следующий день начался с легкого разочарования. Гражданства у меня пока не будет…
— Артур… эм… — собеседник на миг замялся, — Майкл, практики признания путешественника во времени и пространстве гражданином СССР или США не было… Да и ситуация с вами очень неоднозначная. Вы с самого начала в нашем мире скрывались под маской американского офицера. — Товарищ подполковник, как же вы легко отбрасываете тот факт, что меня «пасли» с этого самого начала. — И вчера вы сказали, что являетесь на самом деле русским человеком и родились в Советском Союзе…
Карпову по окончании нашей вчерашней беседы я еще кое-что сказал, когда мы вдвоем вышли в коридор. Открыл правду о том, что там, в моем мире, СССР больше не существует. При Дерби я не касался большой политики и изменений на карте. Старался рассказывать о себе и своей жизни, об учебе, о личных интересах и не блокированных в мозгу мелочах моего мира. Обо всем, но не о государстве. Слишком эта тема была опасной. Каким бы крепким ни был Союз ССР и США здесь, никто не застраховал этот мир от краха, подобного нашему. И Штаты в нашем развале принимали участие не в последних рядах… Подполковник, услышав от меня страшные слова об исчезновении государства, в котором он живет, заметно побледнел и, прошипев сквозь зубы требование ни за что и никому больше не рассказывать эту страшную тайну, ушел. Сегодня же подпол весел и бодр, словно ничего не было.
— Вы уже для всех первый лейтенант армии США Майкл Пауэлл. Герой и пример для подражания…
