— Нет, — тихо сказал он. — Не получается. Что-то не так. Я где-то ошибся.
Казалось, целую вечность он сидел без движения, как шахматист, изучающий сложную позицию. Потом сгорбился над столом, вычеркнул несколько цифр, дописал какие-то новые, покачал головой.
Вдруг, после очередного глотка чая, Юзи хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Ну конечно, конечно. Они спрятали его в три кармана, чтоб им пусто было. Три кармана.
Он опять навис над столом, стал лихорадочно записывать что-то в блокноте и одним скрюченным пальцем вбивать цифры в калькулятор. Остальные беспокойно заерзали на стульях. Юзи продолжал писать, продолжал делать пометки, постоянно сверяясь с таблицей слогов, точно одержимый ученый. И наконец — наконец — он глубоко выдохнул и улыбнулся. Перевернув блокнот, он большими буквами написал на чистой странице одно слово. Потом положил блокнот так, чтобы иранцы могли прочитать. Одно-единственное слово: НАТАНЗ.
Повисла пауза; все будто затаили дыхание. Гасем переглянулся с человеком в белом халате. Тот кивнул.
— Это мишень? — спросил Гасем.
— Да, — ответил Юзи.
Гудок.
— Вы абсолютно откровенны с нами?
— Да.
Гудок.
Гасем опять посмотрел на человека в белом халате и увидел, что тот широко улыбается. В тот же миг по комнате прокатилась волна облегчения, и иранцы вскочили на ноги, заулыбались, бросились обнимать друг друга. Юзи понял, что это открытое ликование может объясняться только одним: желтый кек не понадобится перевозить. Израильтяне наметили неверную цель.
Юзи сидел как в тумане, пока Насрин не обошла стол и не подняла его на ноги. Обоих охватило желание упасть друг другу в объятия, но в теперешней компании им пришлось сдержаться. Они взялись за руки; у Насрин дрожали пальцы. Когда она подняла к Юзи лицо, ему показалось, что в глазах у нее стоят слезы. Но он не был уверен.
— Спасибо, — шепнула она, — спасибо.
Гасем подошел и сердечно похлопал Юзи по руке, а бородатый мужчина отсоединил аппарат.
— Этот день должен стать национальным праздником, — проговорил он, — в вашу честь, мой друг.
— Я польщен, — ответил Юзи. — В общем-то я не сделал ничего особенного.
Гасем с легкостью отмахнулся от его возражений, позвякивая «ролексом».
— Вы спасли нашу программу ядерного вооружения, — сказал он. — О таком не забывают. — Он потер руки, как торговец. — Теперь отдыхайте, — сказал он, обращаясь к Юзи и Насрин. — Вы заслужили — как это называется? — разгрузку. Мы сами обо всем позаботимся. Стянем силы на позиции и подготовим израильским самолетам теплую встречу. И наконец позвольте поздравить вас с помолвкой.
Юзи озадаченно посмотрел на Насрин, и та улыбнулась ему. Он тут же понял: только брак позволит им быть вместе. Улыбка озарила его лицо, как солнце на рассвете. Но потом он бросил взгляд на Гасема — и ему стало не по себе. Юзи перехватил тот короткий момент, когда иранец переглянулся с телохранителем и еле заметно кивнул. Кивок был деловитым и явно адресовался только телохранителю. Но что-то в непроницаемом выражении лица Гасема — и едва уловимом ответе телохранителя — заставило Юзи похолодеть.
Потом не успел Юзи опомниться, как их уже выпроваживали из комнаты под руки, и Насрин жалась к нему, словно никогда больше не отпустит. Телохранитель с их багажом шел сзади; кто-то другой энергичным шагом вел их из одного просторного коридора в другой. Внезапно они очутились на улице, посреди вечерних огней и длинных теней. Их повлекли по мощеному внутреннему двору, засаженному молодыми лимонными деревьями, в сторону домика с побеленными стенами, расположенного на территории комплекса. Насрин шептала Юзи на ухо: «Я сделаю все, что захочешь, любимый, все, что захочешь». И вот они внутри, их багаж аккуратно складывают в углу. Двери закрылись, и телохранитель занял позицию снаружи. Повинуясь внезапному импульсу, Насрин рассмеялась и бросилась на благоухающую постель. Юзи последовал ее примеру. Они сделали это. Операция «Дождь в пустыне» обречена на провал. Желтый кек останется в Куме, глубоко под землей, а ярость Израиля обрушится на Натанз. И через несколько месяцев — всего лишь месяцев — ядерный Иран станет явью, вернув равновесие на Ближний Восток и на всю планету. Юзи снял пиджак и поднялся с постели, чтобы аккуратно повесить его в шкаф, оставив «штайр» в кармане. Потом вернулся на кровать и был встречен такими страстными и безудержными поцелуями, каких не получал никогда прежде. Телохранитель — тот самый, которому кивал Гасем, — по-прежнему стоял снаружи.
42
Когда Юзи проснулся, наступила ночь. Он осторожно высвободил руку из-под головы дремлющей Насрин и посмотрел на часы. Но светящиеся стрелки горели недостаточно ярко, и он не мог понять, который час. В ухе начался зуд.
— Юзи, — твердо проговорил старший из двух Колей.
— Который час?
— Авиаудары начнутся через шестьдесят минут. Шестьдесят минут. Тебе пора.
Не успев толком проснуться, Юзи выскользнул из кровати и подошел к окну. Снаружи виднелся силуэт телохранителя, за плечом которого теперь болтался автомат АК-47. Юзи неслышно открыл занавески и впустил в комнату лунный свет. Затем, в полумраке, вернулся к шкафу и надел пиджак. Скользнув рукой во внутренний карман, он схватился за рукоять «штайра».
Насрин застонала и привстала на локтях, потирая глаза.
— Любимый, — сонно пролепетала она, — ложись в постель.
Нужно было думать быстро.
— Не сейчас, — сказал он. — Не могу уснуть. Скоро начнутся авиаудары. Мне нужно быть на пляже, под звездами. И вообще, тянет покурить. Я не хотел делать этого здесь, пока ты спишь. А ночь сегодня чудесная.
Пригладив волосы, Насрин встала с кровати, подошла к окну и широко раскрыла занавески.
— Ты прав, — сказала она, — прекрасная ночь. Только посмотри на луну. На западе такую большую не увидишь.
Насрин взяла Юзи за руку и привлекла к себе.
— Юзи, — тихо проговорил Коль в ухе, — пятьдесят семь минут.
Он опустил руки на бедра Насрин и поцелуями проложил дорожку вниз по ее шее.
— Тогда пойдем, — сказал он. — Попробуем уговорить телохранителя, чтобы он позволил нам погулять вдвоем.
Насрин достала из чемодана шаль и накинула ее на плечи, потом свободно обвязала голову платком. Они обулись и вышли на улицу, держась за руки.
— Добрый вечер, — вежливо проговорил телохранитель, поворачиваясь к ним и крепче сжимая оружие. — Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Мы хотим погулять по пляжу, — сказала Насрин, — это возможно? Мы только что обручились.
Телохранитель немного подумал.
— Ждите здесь, — сказал он.
Не сводя с них глаз, он отошел на несколько шагов и тихо заговорил по рации. Потом вернулся.
