— Это ваш билет в кукловоды.
— Да.
— И, согласно вашему плану, Либерти не доберется до вас и не убьет.
— Я тертый калач. Об этом не волнуйтесь.
— Я-то что, вы сами как на иголках.
— Это бизнес, Хамиди. Бизнес.
— Ладно, тогда скажите мне вот что, — недобрым тоном проговорил Хамиди. — Почему вы решили, что я не отправлюсь прямиком к стерве? Не расскажу, что вы пытаетесь нанести ей удар в спину?
Абелев сделался белым как полотно.
— Вы этого не сделаете, — сказал он.
— Неужели?
— Речь идет о деньгах. Я знаю правила, Хамиди. Продавайте мне, и ваш босс будет гораздо богаче. Либерти уйдет в историю.
— Стерва не сдаст позиций без боя. Начнется война, к гадалке не ходить.
— Пусть вас это не беспокоит. Вам достаточно знать, что объемы будут большими, а со временем станут еще больше. И мы будем платить на пятнадцать процентов больше, чем Либерти.
— Пятнадцать процентов?
— Пятнадцать, — подтвердил Абелев, глядя в глаза собеседнику.
Смуглый мужчина улыбнулся.
— Вы мне нравитесь, Абелев, — сказал он. — Вы прямой человек. Серьезный, прямой человек.
Блондин поморщился.
— Я хочу заниматься бизнесом, делать деньги, — сказал он. — Не более того.
Хамиди подался вперед в облаке сигаретного дыма; тень от воротника упала ему на щеки.
— Позвольте кое-что сказать вам, друг мой, — проговорил он. — Товар, который мы предлагаем, самого лучшего качества. Самого лучшего. Прямиком из Афганистана, стопроцентно чистый, абсолютно ни с чем не смешанный. Чистый, крепкий и мощный. Лучшего, мой друг, в Лондоне вы не найдете, во всем мире не найдете. Во всем мире. Наш товар, — он мягко поцеловал пальцы, — выше этого мира.
— Знаю, — сказал Абелев. — И потому говорю с вами, а не с кем-то другим. Настоящих денег не бывает без хорошей репутации. А хорошей репутации не бывает без высококачественного продукта.
— Это не просто хорошее качество. Это лучшее качество, Абелев. Лучшее.
— Лучшее. Я знаю. Лучшее.
— Мы не доверяем кому попало. До сих пор мы доверяли только стерве.
— Но теперь ваш босс перестал ей доверять. Поэтому вы здесь.
— Почему мы должны доверять кому-то больше, чем ей?
— Потому что я предлагаю вам лучшую цену. Просто и ясно.
— Как называется организация, с которой вы ведете переговоры?
— Вы их не знаете. Они знакомы только местным.
— Скажите мне. Это вопрос доверия.
— Они меня убьют.
— А я нет? Это вопрос доверия.
— Я вам не скажу. Это тоже вопрос доверия.
Хамиди в задумчивости откинулся на спинку кресла.
— Я дело говорю, — быстро сказал Абелев. — Бизнес есть бизнес. С какой стороны ни посмотри, мое предложение весьма и весьма дельное.
— Так, — протянул Хамиди, вдыхая дым, — а насколько хорошо вы знаете товар? Знаете ли вы его умом, сердцем, венами? Знаете ли вы его по собственному опыту?
— Гречкой не балуюсь, если вы об этом.
— А кокосом? Кокаином?
— Нет.
— Чем же вы травитесь? Гашишем? — насмешливо растянул последнее слово Хамиди.
— Нет. Я никогда не дегустирую товар, который продаю.
— Ну да, вы же серьезный человек.
— Не смейтесь надо мной, сэр. Я пришел сюда делать дело. А не водку пить и вас развлекать.
— Скажите, — проговорил Хамиди, гася сигарету квадратным указательным пальцем, — что бы сделала с вами стерва, узнай она об этом разговоре? Что бы она с вами сделала?
Абелев поморщился, заерзал на кресле, чуть не вскочил на ноги.
— Она не узнает, — сказал он. — Вопрос беспредметен.
— Конечно, — отозвался Хамиди, — конечно. — Он осушил бокал и схватил бутылку за горлышко. — Поехали, — сказал он, — если вы серьезно настроены, нам нужно немного узнать друг друга для начала.
— Что вы имеете в виду?
— Пусть вам не нравятся наркотики, но клубничку-то вы любите.
— А кто не любит?
— Вам нравятся польские невольницы?
— Что вы хотите от меня услышать?
— Я хочу услышать, что вы отымеете двух полячек за раз.
— Разве от такого отказываются?
— Условия обсудим потом. Когда вы немного расслабитесь. О’кей?
Впервые за вечер Абелев улыбнулся.
— Ну же, — сказал Хамиди, — поехали.
Мужчины поднялись по ступенькам на улицу. В мерцающем свете уличного фонаря поблескивала гладкая машина, концентрат силы в обтекаемой капсуле. Когда Хамиди приблизился, дверные замки щелкнули и открылись.
— Залезайте, — сказал Хамиди, — и ничего не испачкайте.
— Это «порше»? Новейшего выпуска?
— Конечно. Взял напрокат. Я выбрал белый — вам нравится белый?
— Хороший цвет.
— И тонированные стекла.
— Неплохо.
— Неплохо, — повторил Хамиди, поворачивая ключ. Машина мгновенно проснулась, отозвавшись хозяину идеально управляемым рокотом. — Знаете, Абелев, а вы забавный человек. Забавный, серьезный человек.
Он вывернул на дорогу, влился в общий поток и закурил очередную сигарету «Собрание». На сей раз Абелев не протестовал.
— Что за музыка? — спросил Абелев, глотая водку прямо из бутылки.
— Не узнаете? — удивился Хамиди. — Это самый русский из всех русских композиторов.
— Толстой?
— Вот осел. Это Милий Балакирев, — сказал Хамиди и потянулся во внутренний карман. — Запомните: Милий Балакирев.
Не отрывая глаз от дороги, он поднял кулак. В полутьме сверкнула игла; в следующее мгновение Хамиди воткнул ее в ногу Абелеву. Русский застонал и обмяк, привалившись к стеклу. Водитель одной рукой вернул его обратно на сиденье и открыл бардачок. Тот автоматически осветился; внутри обнаружились пачка сигарет, пистолет «рорбау» и непочатый моток коричневой упаковочной ленты. Водитель свернул с главной дороги и направился к тихой улочке, в сердце ночи.
24
Машина явилась полнейшей неожиданностью. Юзи пробыл в «Хоум-хаусе» два дня и за это время обновил гардероб и личные вещи и купил ноутбук — обычный, не «Мак». А еще пришел в себя после расправы, которую учинили над ним собратья. Он быстро восстанавливался; этим, равно как и проблемами со сном, отличались все шпионы. Их тела привыкали набирать силу за те немногие часы покоя, которые им выпадали. Подобно тем, кто, попав на необитаемый остров, учится обходиться малым, шпионы умели быстро выздоравливать, укладываться в сроки кратчайших передышек.
