— Так мы говорим об одноразовой операции?
— Нет, нет. Сейчас на вершине только я. Но там, наверху, мне бы пригодился такой, как ты, — человек с твоими умениями. Можно сказать, собрат. А эта операция просто для затравки.
— Оплата?
— Четыре тысячи фунтов в месяц.
— И все?
— А чего ты ждал?
— Мне еще нужно где-то жить.
— Согласна.
— Я хочу въехать сегодня ночью.
— Без вопросов.
— И я могу уйти в любой момент, с бонусом в десять тысяч фунтов.
— Конечно.
Юзи помолчал. Он не ожидал, что с Либерти будет так легко торговаться.
— И я хочу восемь тысяч в месяц, — сказал он, проверяя, насколько далеко она позволит ему зайти.
— Шесть, — сказала Либерти.
— Семь.
— О’кей, — ответила она. — Семь тысяч в месяц, крыша над головой. Если уходишь, получаешь десять штук на прощание. Договорились?
Юзи повернулся к ней лицом. Он напомнил себе, кто он. Он Юзи, и это его шанс повоевать с Бюро — изменить ход истории, как выражается Авнери. Используя Либерти для сброса в ЦРУ щекотливой информации, он мог устроить Бюро хорошенькую головную боль, отвлечь его перед операцией «Смена режима». В конце концов до него, конечно же, доберутся; в лучшем случае пристрелят. Но пока этот день не настал, он не сложит оружия. Тут он вспомнил о себе и Либерти, о пистолетах — врезающемся ему в спину «рорбау» и притаившемся в ее сумочке «таурусе». Он не сомневался, что оба заряжены, и, если понадобится пустить их в ход, это займет считаные секунды. Холодный мрак окутывал их. Юзи протянул руку, и Либерти ее стиснула. Ее ладонь была такой же холодной, как ночь. Они пожали друг другу руки. Сделка состоялась.
20
— Молодец, — тихо сказал Коль. — Начинаешь верить в себя.
— Спасибо, — буркнул Юзи.
— И то, что ты сдал ей «джамбо», не навредит Святой земле. А лишь вселит страх в сердца врагов Израиля.
— Ну, раз ты так говоришь. Черт его знает. По-моему, я уже не различаю.
— Верь. Не переставай верить. Верь.
Несмотря ни на что, в Бюро было много такого, чем Юзи гордился. Одна операция значилась у него на особом счету; он хранил ее в памяти, чтобы черпать силы, когда приходится туго. Даже теперь, когда Бюро сделалось его главным врагом, он ловил себя на том, что возвращается к ней; даже теперь, несмотря на его измену, она придавала ему силы.
Идея операции зародилась, когда Бюро получило разведданные, что глава сирийского Мухабарата — секретной службы Сирии — едет в Париж на тайную встречу с французским коллегой из Генерального управления внешней безопасности. Как всегда, ключевую роль сыграли мелочи. В Бюро узнали, что сириец планирует совместить рабочую поездку с шопингом; в частности, он намеревался приобрести люстру из богемского стекла для своего штабного бункера в Дамаске. В парижской резидентуре сбивались с ног, чтобы раздобыть информацию о сути самой встречи, но Тель-Авив гораздо больше интересовался сопутствующим кутежом. Такую шикарную возможность нельзя было упускать. Богемскую миссию, которую нужно было провернуть тихо, пока все смотрят в другую сторону, поручили Юзи.
До той поры Юзи работал в режиме «прыгуна». То есть из базы в Тель-Авиве его могли в любой момент отправить в любую точку мира, бросить на короткую, одноразовую операцию. В прыгуны никто не рвался, а ему это было особенно в тягость. Юзи хотелось вырваться из Израиля, обрести забвение. В Тель-Авиве все напоминало о родителях, о Нехаме, с которой он два года не виделся. И все напоминало о сыне — сыне, которого он даже тогда не смог бы узнать. Поэтому, когда подвернулась возможность уехать из страны и работать под прикрытием, Юзи поспешил ею воспользоваться.
Под именем Давида Моро, французского бизнесмена, Юзи вылетел из Тель-Авива рейсом «Эйр Франс» и рано утром приземлился в Париже. В пути он читал сводку по элитным люстрам, которую подготовил для него исследовательский отдел. В аэропорту его никто не встречал; контакты с оперативниками парижской резидентуры сводились к минимуму, нельзя было открыто впутывать их в такую дерзкую операцию. Поэтому Юзи в гордом одиночестве отправился к центру города, в отель «Ле Морис» на улице Риволи.
Планировщики Бюро в Тель-Авиве выделили два ключевых персонажа, от которых зависел успех миссии. Первым был Рим Аль-Зоуби, советник шефа сирийского Мухабарата, который отвечал за покупку люстры. Согласно досье, которое имелось у Бюро на Аль-Зоуби, тот был примерным семьянином и жене, как правило, не изменял: увы, с этой стороны к нему было не подкопаться. Но искра надежды все же проглядывалась. Дети советника обучались в частных школах, а его матери требовалось дорогостоящее лечение. Как следствие, Аль-Зоуби увяз в долгах. Вот оно, слабое место, очевидное для психологов Бюро: алчность.
Второго человека звали Пьером Таненбаумом. Рыжеволосый художник-оформитель жил и работал в модном парижском квартале Мадлен. Он был закоренелым сионистом и надежным сайаном; несколько раз хорошо себя показывал, предоставляя «катса» краткосрочные займы. По мнению психологов Бюро, Таненбаум чуть ли не мечтал принять более деятельное участие в какой-нибудь операции. Юзи пригласил его в гостиницу, и там, за чашкой кофе, они разработали план.
В течение двадцати четырех часов Юзи и Таненбаум учредили «Люп», подставную фирму, занимавшуюся внутренним освещением класса люкс. Дизайнеры Бюро в Тель-Авиве разработали буклет и визитные карточки, а Таненбаум договорился об офисном помещении с молодой особой, которая была сайаном и согласилась отвечать на телефонные звонки вместо секретаря. Декорации подготовили, сцена ждала начала действа. Сирийская делегация приземлилась в Париже, и внимание всего разведывательного сообщества Франции, резидентов всех стран и национальностей, приковала к себе встреча. А Юзи и Таненбаум тем временем сосредоточились на Аль-Зоуби и его задаче купить люстру. Двенадцать часов они терпеливо наблюдали, и вот наконец пришло время сделать ход. Подключившись к телефонной линии Аль-Зоуби, они узнали, что тот собирается в антикварный салон «Перрен» на улице Фобур-Сент-Оноре, неподалеку от пентхауса Таненбаума, встретиться с хозяином и посмотреть люстры. Юзи также выяснил, что сумма, которую выделили советнику на покупку, составляет 35 тысяч евро; вот в эту щель Юзи собирался вставить рычаг. Он дошел следом за Аль-Зоуби до антикварного магазина и, заняв место у окна одного из соседних ресторанчиков, стал попивать черный кофе; Таненбаум, который знал месье Перрена — владельца салона — сидел в машине за углом, ожидая сигнала Юзи. У Аль-Зоуби и месье Перрена завязалась беседа, и они начали переходить от люстры к люстре. Юзи несколько минут наблюдал за ними и, когда Аль-Зоуби в задумчивости остановился перед одной из люстр, набрал номер Таненбаума, дождался двух гудков и повесил трубку.
Долго ждать не пришлось. Через несколько секунд Таненбаум изящно прошествовал по улице и скрылся в антикварном магазине. Включив наушники, Юзи услышал, как Таненбаум поздоровался с месье Перреном и непринужденно подключился к беседе. «Прирожденный шпион, — думал Юзи, — просто прирожденный». Поговорили о делах, и месье Перрен из вежливости представил коллегу Аль-Зоуби. Таненбаум завел речь о люстрах. Несколько общих замечаний — и вот Аль-Зоуби уже заинтересовался одним изысканным творением в стиле неорококо. Засим Таненбаум откланялся, перешел через дорогу на сторону ресторанчика и занял столик за спиной Юзи. Пока все шло по плану.
