— Хорошо, — удовлетворенно произносит Жондрет. — С ней все в порядке?
— Да… Ну, вроде бы. Мне показалась, она какая-то потерянная.
— Хорошо, — повторяет Жондрет. — Она собирается возвращаться? Она сказала, что хочет вернуться?
— Да, она так сказала. Она хочет вернуться домой.
Небольшая пауза.
— И когда?
Моторчик в голове Франца включился на полную скорость.
— Думаю, пусть она немного отдохнет. Через несколько дней я съезжу за ней, так будет лучше.
— Хорошо. Когда она вернется, пусть зайдет в участок. Бумаги подписать. Скажите ей, что это не горит! Пусть сначала отдохнет…
И перед тем, как повесить трубку, Жондрет добавляет:
— Скажите мне только… Вы ведь недавно женаты…
— Чуть меньше полугода.
Жондрет помолчал. Наверное, смотрит куда-то поверх трубки своим пронзительным взглядом.
— А то… что она сделала, вы думаете… это как-то связано с вашим браком?
Франц отвечает по наитию.
— Она и до свадьбы страдала легкой депрессией… Но, конечно, и такое возможно. Я с ней поговорю об этом.
— Так оно лучше, месье Берг. Поверьте, так оно лучше. Спасибо, что сразу предупредили нас. Поговорите с ней, когда поедете за супружницей…
Улица Курфейрак начинается прямо у площади Белькур. Богатый квартал. Франц еще раз осмотрел его по Интернету, но ничего нового по сравнению с тем, что было два года назад, не увидел.
Подыскать наблюдательный пункт оказалось нелегко. Вчера пришлось все время переходить из одного кафе в другое. Сегодня утром он арендовал машину: из машины было проще следить за зданием и за самой Валери, если потребуется. В те времена, когда они дружили с Софи, она работала в транспортной компании, а теперь подвизалась в фирме одного типа, такого же бесполезного и богатого, как она сама, который вообразил, что у него призвание быть стилистом. Заведение вроде тех, где ты можешь вкалывать пару лет как заведенный, прежде чем осознаешь, что оно не приносит ни гроша. Что в данном случае не имело значения ни для Валери, ни для ее приятеля. Утром она боевым решительным шагом выходит из дома, берет такси до площади Белькур и приступает к работе.
Едва он увидел ее на улице, как понял, что Софи здесь нет. Валери — существо непосредственное, все, что она переживает, написано у нее на лице. По ее походке и поведению Франц определил, что никаких особых забот и тревог у нее нет, от нее так и веяло покоем и безмятежностью. Он практически уверен, что Софи прячется не здесь. Кстати, Валери Журден слишком эгоистична, чтобы укрывать Софи Дюге, убийцу-рецидивистку, разыскиваемую всеми подразделениями полиции, даже если они подруги детства. У этой девицы есть свои пределы. И они весьма ограниченны.
А вдруг он все-таки ошибается? Когда она ушла, он поднялся на этаж, где расположена ее квартира. Металлическая дверь, тройные запоры. Он долго стоял, прижавшись ухом к двери. Всякий раз, когда кто-то из обитателей дома входил или выходил, он делал вид, что поднимается на следующий этаж или спускается на нижний, а потом возвращался на свой пост. Ни малейшего шума. Эту операцию он повторил четыре раза в течение дня. В целом он провел три часа, приложив ухо к двери. После шести вечера шум в квартирах, звук телевизоров, радио, разговоры, даже приглушенные, уже не позволили ему различать тайные звуки, выдающие чье-то присутствие в якобы пустой квартире Валери.
К восьми вечера, когда молодая женщина вернулась домой, Франц был там, на несколько пролетов выше. Валери открыла дверь, не говоря ни слова. Он тут же приник ухом к двери. На протяжении нескольких минут до него доносились обычные каждодневные звуки (кухня, туалет, открываемые ящики), потом музыка и наконец голос Валери, говорящей по телефону где-то неподалеку от двери… Ясный голос. Она шутила, но ответила, что нет, сегодня она не собирается никуда выходить, и так опаздывает с работой. Потом положила трубку, и снова шум в кухне, радио…
Конечно, доля сомнения оставалась, но он решает довериться собственной интуиции. Торопливым шагом покидает дом. Сен-э-Марн меньше чем в четырех часах езды.
Невиль-Сент-Мари. Тридцать два километра от Мелёна. Франц сначала долго крутился вокруг, проверяя, нет ли полицейского наблюдения. В самом начале они, конечно, это наблюдение установили, но на дальнейшее у них не хватает средств. И пока общественное мнение не будет взбудоражено новым убийством…
Он оставил арендованную машину на парковке супермаркета на выезде из города. Минут за сорок пешком добрался до небольшого лесочка, а оттуда — до заброшенного карьера, взломал калитку, и ему открылся вполне приличный вид на дом, хотя и сверху вниз. Народу здесь бывало немного. Может, несколько парочек ночью. Но они должны приезжать на машинах. Никакого риска быть обнаруженным: свет фар предупредит его.
Месье Оверней выходил всего три раза. Два первых раза он ходил за бельем — прачечная была устроена в том крыле дома, которое вроде бы не сообщалось с другими помещениями, заодно забрал почту — почтовый ящик стоял метрах в пятидесяти, чуть ниже по дороге. В третий раз он уехал на машине. Франц на мгновение заколебался: ехать за ним? Остаться? Он остался. В любом случае не ходить же за ним пешком по такой деревушке…
Патрик Оверней отсутствовал час двадцать семь минут, и на протяжении всего этого времени Франц в бинокль неотрывно наблюдал за домом. Насколько он был уверен, увидев Валери Журден шагающей по улице, что Софи там нет, настолько сейчас он пребывал в нерешительности. Возможно, уходящее время и с тревожной быстротой утекающие часы вынуждали его надеяться на скорое решение. И еще кое-что не дает ему покоя: если Софи не здесь, то он не представляет, куда еще она могла отправиться. Софи в глубокой депрессии, она пыталась убить себя. Ее психика крайне уязвима. С того момента, как он узнал о ее исчезновении из больницы, его душит ярость. Он должен ее вернуть. «С этим надо заканчивать», — твердит он не переставая. И не может себе простить, что тянул так долго. Разве нельзя было завершить все давным-давно? Разве он не получил все, чего добивался? Вернуть ее и покончить с этим.
Франц пытается представить, что происходит сейчас в голове у Софи. А если она во второй раз захочет умереть? Нет, иначе бы она не убежала. В клинике была куча возможностей это сделать, там же просто идеальное место для смерти. Она могла снова вскрыть себе вены, медсестры заходят не каждые пять минут… «Зачем же убегать?» — снова и снова задается он вопросом. Софи совершенно не в себе. В первый раз, когда она ушла, то почти три часа просидела в кафе, а потом вернулась, даже не вспомнив, что делала. Значит, вывод один: Софи исчезла из клиники не намеренно, сама не зная, куда идет. Она не просто ушла, она убежала. Она пытается убежать от собственного безумия. Рано или поздно она начнет искать какой-нибудь приют. Он обдумывал вопрос и так и этак, но не представлял, где убийца, разыскиваемая так, как Софи Дюге, надеется найти убежище, кроме как у своего отца. Софи пришлось порвать со всеми знакомыми, чтобы превратиться в Марианну Леблан… если только она не отправилась наугад, в совершенно случайном направлении (а в таком случае она должна очень скоро вернуться домой), то именно сюда, к отцу, должно привести ее стремление укрыться. Надо только терпеливо ждать.
