Взгляд Венсана, устремленный мне в глаза, не дал мне заснуть. Умер ли он в конце концов? А если нет, вспомнит ли меня? Узнает ли во мне того мотоциклиста, которого недавно сбил?
25 мая
Я в курсе событий благодаря мейлам, которые Софи посылает отцу. Он настойчиво предлагает приехать к ней, но она все время отказывается. Говорит, что хочет побыть одна. И то сказать, жизнь ее сейчас наполнена сверх меры… Венсана очень быстро перевезли в Гарш. Мне не терпится узнать новости. Совершенно не представляю, как теперь все обернется. Одно меня успокаивает: Венсану плохо. Можно даже сказать: очень плохо.
30 мая
Пришлось принять меры, иначе я рисковал потерять ее. Теперь я всегда знаю, где Софи находится. Так надежней.
Я смотрю на нее: и не скажешь, что она беременна. Бывают такие женщины, у которых почти до самого конца ничего не видно.
5 июня
Разумеется, так и должно было случиться. Месяцы постоянного напряжения и потрясений, еще более участившихся в последние недели, иск Лоры за клевету, несчастье с Венсаном в конце концов сделали свое дело… Вчера Софи увезли прямо среди ночи. В Санлис. Я задался вопросом, каким образом это связано с Венсаном. Никаким. У Софи был выкидыш. Избыток переживаний, безусловно.
7 июня
Этой ночью я чувствовал себя очень плохо. Меня вырвала из сна необъяснимая тоска. Я сразу узнал симптомы. Такое со мной начинается, когда дело касается материнства. Не всегда, но часто. Когда я думаю о моем собственном рождении и представляю сияющее лицо мамы, ее отсутствие причиняет мне ужасную боль.
8 июня
На период реабилитации Венсана перевели в клинику Сент-Илер. Новости еще более тревожные, чем я думал. Его выпишут где-то через месяц.
22 июля
Некоторое время я не видел Софи. Она ненадолго сбежала к отцу. Пробыла там всего четыре дня. Оттуда сразу поехала в Гарш к Венсану.
Честно говоря, новости неважные. Мне не терпится это увидеть.
13 сентября
Господи!.. До сих пор не могу в себя прийти.
Я ждал чего-то подобного, но не до такой степени… Благодаря мейлу, который она послала отцу, я знал, что Венсана сегодня выпишут. С раннего утра я устроился в саду клиники, в самой северной точке, откуда мог наблюдать за всей территорией. После двадцатиминутного ожидания я увидел их на крыльце центрального корпуса. Софи, стоя наверху пандуса для инвалидных колясок, толкала перед собой кресло мужа. Видно было не очень хорошо. Я встал и пошел по параллельной аллее, чтобы подобраться поближе. Какое зрелище!.. Мужчина, которого она везет в инвалидной коляске, лишь тень себя самого. Наверное, сильно задеты позвонки, но дело не только в этом. Проще перечислить, что у него еще действует. Весит он теперь около сорока пяти килограммов. Он весь скрючен; голова, которая наверняка болтается из стороны в сторону, закреплена относительно прямо специальной манжетой, и, насколько я смог разглядеть, взгляд у него стеклянный, а кожа желтая, как айва. Если вспомнить, что парню еще и тридцати нет, просто жуть берет.
Софи толкает кресло с восхитительной самоотверженностью. Она спокойна, взгляд устремлен вперед. Мне кажется, походка у нее несколько механическая, но ее можно понять, у дамы серьезные проблемы. Что мне в ней нравится, так это полное отсутствие вульгарности даже при таких обстоятельствах: никаких замашек кроткой монахини или страдалицы-медсестры. Она толкает кресло, вот и все. И тем не менее она в раздумьях и не может не задаваться вопросом, что будет делать с этим овощем. И я тоже.
18 октября
Как грустно. Здешние места и сами по себе не слишком веселые — меньшее, что можно сказать, — но эта картина безрадостна до предела. Огромный дом и всеми покинутая женщина, которая при малейшем проблеске солнца выкатывает на крыльцо кресло с инвалидом, поглощающим все ее время и всю энергию… Душераздирающее зрелище. Она укутывает его шалями, усаживается на стул рядом с его креслом и разговаривает с ним, куря одну за другой бесчисленные сигареты. Трудно определить, понимает ли он, что ему пытаются сказать. Он постоянно покачивает головой, говорит она или молчит. В бинокль видно, что изо рта у него все время течет слюна, это очень неприятно. Он силится что-то ответить, но говорить больше не может. Я имею в виду, что он больше не может артикулировать. Испускает странные крики или хрипы; оба они прилагают усилия, чтобы общаться. Софи так терпелива… Я бы не смог.
В остальном я веду себя крайне сдержанно. Никогда нельзя перегибать палку. Я вхожу ночью, между часом и пятью, хлопаю ставнем, очень сильно, а через полчаса разбиваю электрическую лампочку на улице. Жду, пока зажжется свет в спальне Софи, потом в окне, которое выходит на лестницу, и спокойно возвращаюсь к себе. Главное — поддерживать общую атмосферу.
26 октября
Зима наступила чуть раньше срока.
Я узнал, что Лора отозвала свой иск против Софи. Она даже приехала ее навестить. В их отношениях осколки уже не склеить, но у Лоры добрая душа, и она не таит обиды. Софи истаяла до прозрачности.
Я захожу к ней два раза в неделю (отмериваю дозы лекарств, кладу на место вчерашнюю почту, предварительно все прочитав), а в остальное время контролирую ситуацию, читая ее мейлы. Мне не очень нравится, какой оборот принимает дело. Мы можем впасть в это депрессивное оцепенение на месяцы, а то и на годы. Нужно что-то менять. Софи пытается организовать свою жизнь, нанять помощницу по хозяйству, но в этих местах найти ее трудно, да и меня это не устраивает. Я избрал тактику тонкого вмешательства. Мой расчет на то, что при всей своей любви к мужу Софи довольно быстро устанет, начнет спрашивать себя, с какой стати она должна здесь торчать и сколько еще продержится. Я замечаю, что она уже ищет выход: подыскивает другой дом, думает о том, чтобы вернуться в Париж. Меня устраивает любой вариант. Я только не хочу, чтобы этот овощ слишком долго болтался у меня под ногами.
16 ноября
У Софи нет ни минуты покоя. Первое время Венсан спокойно оставался в своем кресле, и она могла заниматься другими делами, иногда подходя к нему… Теперь это становится все труднее. А последние дни даже очень трудно. Если она оставляет его на крыльце, через несколько минут кресло сдвигается к краю и в любой момент рискует сорваться вниз. Она вызвала рабочего, чтобы установить специальную рампу для съезда и заградительные перила повсюду, где он может очутиться. Софи не понимает, как ему это удается, но он добирается даже до кухни. Иногда он умудряется схватить какой-нибудь предмет, что само по себе опасно, или же принимается вопить. Она кидается к нему, но совершенно не может понять, что на него нашло. Теперь Венсан хорошо меня знает. Стоит ему меня увидеть, глаза у него выкатываются, и он испускает странное бульканье. Конечно, ему страшно, он чувствует себя таким уязвимым.
Софи рассказывает о своих злоключениях Валери (которая все время обещает приехать к ней, но по случайному стечению обстоятельств никак не решится). Ей трудно бороться с одолевающими ее тревогами, она пичкает себя таблетками, не в силах принять какое-либо решение, советуется с отцом, с Валери, часами сидит в Интернете в поисках дома или квартиры, сама уже не понимает, на каком она свете… Валери, отец, решительно все советуют ей поместить Венсана в специальное заведение, но она уперлась, и тут ничего не поделаешь.
