Холгар закричал. Охотник повернулся, отец бросился на него и разорвал ему горло. Когда подбежал Холгар, было поздно. Человек был мертв, и отец, поскуливая от удовольствия, лизал кровь, волнами бьющую у него из горла.
— Nej!
[20]
— закричал Холгар.
С криком Холгар проснулся, встряхнулся и посмотрел на дверь. Там стоял Джеми, руки сложены на груди, как всегда, хмурится. Рядом с ним Скай, держала его за руку, словно в любой момент была готова утащить его назад.
— Опять собачьи сны снятся? — насмешливо спросил Джеми.
— Перестань, — пробормотала Скай.
Холгар пожал плечами и свесил ноги с кровати. Его мешковатые тренировочные штаны сковывали движения — то ли дело бегать одетым лишь в собственную шкуру. На груди и плечах сверкали капельки пота. Он обхватил руками голову, пытаясь прийти в себя. Холгар, как и большинство волков, терпеть не мог просыпаться утром. Он выглянул в узенькое оконце и не увидел за ним ничего, кроме чернильно-черной ночи. Наверное, еще очень рано.
— Вы что, не слышали поговорки: «Не буди спящую собаку»? — проворчал он.
— Очень мне надо… только нас вызывает Учитель, — ответил Джеми.
— Что-нибудь случилось? — Сон сразу как рукой сняло.
Отец Хуан никогда не поднимал их так рано. Охотники должны хорошо себя чувствовать и быть активными в ночное время, поэтому занятия в Академии начинались, как правило, не раньше десяти утра. Такого распорядка старались придерживаться и на протяжении всей учебы, и после окончания академии.
— Сами не знаем, — ответила Скай.
Холгар достал из сундука рубаху и, скроив гримасу, надел. Она была велика, на пару размеров больше, чем надо, он стирал ее не менее десятка раз, но все равно терпеть не мог прикосновения к коже этой ткани. Там, откуда он родом, молодые волки до пятилетнего возраста бегают практически без одежды. Потом они знакомятся с остальным миром, и их заставляют надевать одежду, когда они среди нормальных людей. Большинство до конца дней своих хотели бы оставаться в своем натуральном виде.
— Пошли, — сказал Холгар.
— Встречаемся у него в кабинете, — сказала Скай.
— Интересно, какие сны снятся оборотням? — спросил Джеми, все еще загораживая дверной проем.
Трудно сказать, действительно ли этому ирландцу интересно или он снова пытается его куснуть.
— Люди в овечьих шкурах, нет?
Скай хихикнула, но Джеми и не думал смеяться.
— Ладно, пошли узнаем, что ему надо, — сказал Холгар, протиснулся между ними и двинулся по коридору.
Они прошли мимо комнат священников и инструкторов, включая и комнату отца Хуана. Холгар глубоко потянул носом воздух, и ему стало ясно, что отца Хуана не было в комнате уже несколько часов: дух в ней был застоялый. Он едва слышно заскулил горлом: недобрый знак.
После окончания Академии отряд из студенческого общежития перебазировался сюда, освободив место для новых подающих надежды студентов. Холгар и Антонио были единственные двое, которым не пришлось менять комнат, поскольку они и прежде жили отдельно от остальных.
Холгар против этого не возражал, он считал, что так будет лучше и для его собственной безопасности, и для безопасности студентов. Когда он прибыл в Академию, о том, что он оборотень, знал только отец Хуан. После злосчастного воя на луну слух о том, что в Академии есть оборотень, распространился быстро, и очень скоро большинство студентов знали, что это Холгар. Возможность указать на одного монстра в своей среде удерживала их от поисков других. Впрочем, Холгар подозревал, что всегда вежливый и учтивый Антонио тоже неспроста обладает правом жить не со студентами, а в одном здании со священниками и преподавателями. И однажды вечером, выполняя тренировочное задание, он оказался от Антонио с наветренной стороны и сразу почуял явный запах смерти. Тогда он и понял, почему Антонио тоже живет отдельно ото всех.
Холгар вампиров, мягко говоря, недолюбливал, но скоро он обнаружил, что и Антонио тоже. Холгар не выдал тайны Антонио. Ясное дело, руководство Академии, зная, кто он такой, не желает его смерти. Холгар, как никто другой, понимал, что такое — иметь в себе темную сторону, которая не подчиняется твоей воле, и был признателен за то, что в качестве спарринг-партнера ему дали Антонио. Даже в человеческом облике оборотни гораздо сильней физически, чем обыкновенные люди. В благодарность за его сдержанность вампир помогал ему оттачивать бойцовские навыки. Остальные студенты вели себя с Холгаром осторожно, но кто таков Антонио, никто не догадывался до самого выпускного экзамена.
Они прошли мимо комнаты Эрико, чистенькой и аккуратно прибранной, с медной статуэткой Будды на столике. Она уже ушла, но в воздухе еще висел ее густой аромат. Она прошла здесь не более двух минут назад. Запах каждого человека неповторим, он состоит из очень многих составляющих. Это сложная комбинация шампуня, крема для бритья, мыла, зубной пасты, стиральных порошков, деодоранта, даже ткани его одежды и кожаной обуви на ногах. Кожа, пластмасса, холст, резина — все эти материалы имеют свой отчетливый запах. Потом идут продукты, которые человек потребляет. Запахи определенных их видов, особенно лука и чеснока, могут выделяться порами кожи несколько дней и даже недель. И никакие полоскания и зубные эликсиры тут не помогут. Болезни, потоотделение, химические изменения в организме — все это участвует в формировании сложной картины запаха человека. Тончайшие изменения можно определить и компенсировать чем-то другим, но если ты хочешь сбить со следа идущего по твоему запаху оборотня, то это сделать очень просто — поменяй шампунь на другой с более едким запахом, воспользуйся деодорантом лица противоположного пола и начни добавлять себе в еду чеснок. Или кури, как паровоз, или как, например, Джеми.
Они вышли из общежития, пересекли небольшой дворик, выложенный булыжником и уставленный статуями и распятиями, и подошли к одному из административных зданий. Здесь располагался кабинет отца Хуана, где они его и нашли, меряющего шагами пол от стенки до стенки. Помещение было прекрасное, отделанное старинными вековыми деревянными панелями, вырезанными так, что они казались складчатыми. Мебели было немного: столик из эбенового дерева, инкрустированный перламутром, современные хромированные, с сиденьями из черной кожи стулья, которые совершенно не гармонировали с прочей обстановкой. На стене висел огромный витраж, изображающий святого Иоанна Крестного, беседующего с Христом. Холгар не мог не согласиться с большинством знающих отца Хуана в том, что священник, с его выдающимися скулами, покатым лбом, большими, слегка запавшими глазами, очень похож на этого святого.
Но к слухам о том, что отец Хуан — реинкарнация Сан-Хуана де ла Круса, Холгар относился скептически. Однако отец Хуан — действительно человек очень странный, с этим трудно поспорить. Казалось, он сам культивирует в себе «имидж» человека загадочного, по крайней мере, в глазах Холгара. На столе в кабинете стояла копия статуи святой Терезы Авильской работы Бернини. Святая была изображена в состоянии мистического экстаза, голова откинута назад, губы раскрыты, рядом полнощекий купидон в виде ангела с улыбкой готовится проткнуть ее небольшим пылающим копьем. В другое время Холгар, как вполне современный и здоровый скандинавец, внутренне фыркал по поводу откровенной эротичности этой сцены. В чувствах, которые испытывала изображенная святая, не было ни капли мистического. Католики, думал он, в целом чрезвычайно сдержанны в проявлении подобных чувств. Стоит взглянуть на Антонио.
