6. Самая страшная тайна Кандис? После того, как ее заставили пойти слушать, как Мелоди исполняет йодль «Hirtenruf – Auf der Alp», вместо того, чтобы кататься на пони у Лори Шерман, Кандис бросила пенни в фонтан у входа в театр и пожелала, чтобы сестра больше никогда не пела. И через месяц у Мелоди началась астма. Кандис решила, что это она во всем виновата, и дала клятву больше никогда в жизни не брать в руки ни единого пенни. Когда она услышала пение Мелоди на фотосессии для «Teen Vogue», у нее просто гора с плеч свалилась. Теперь Кандис больше не считает себя виноватой, но пенни все равно никогда больше в руки не возьмет, все равно они грязные и ничего не стоят.
Игра, конечно, была нечестная, но Мелоди необходимо было хоть как-то отвлечься, чтобы успокоить нервы. С одной стороны, Джексон вот-вот уедет, с другой стороны, ее лживые родители вот-вот вернутся… Она уже успела протоптать дорожку в овечьей шкуре, которая лежала у Кандис на полу вместо ковра.
Предыдущие два дня она искала госпожу Дж. и Джексона. Она расспрашивала учителей, учеников, соседей; обшаривала парк и торговый центр «Риверфронт»; показывала их фотографии на стойке билетного контроля в аэропорту… Все опрашиваемые моргали, прежде чем ответить. Все они отвечали правду, но сказать им было нечего.
А вот Бо и Глория могут рассказать о многом… И Мелоди наконец готова была их выслушать. «Меньше знаешь – крепче спишь» – фигня! Вот Мелоди всю жизнь ни о чем не знала, а лучше ей от этого не становилось. Пора попробовать другую стратегию: «Знание – сила»!
– «Правда или желание»?..
По стене комнаты мазнул свет фар. Кандис отшвырнула журнал.
– Обожемой, вот и они!
У Мелоди вспотели ладони. «Знание» подъезжало к дому…
– «Правда»! – сказала Кандис. – Ты не расскажешь маме с папой, что я потратила деньги, оставленные на уборщицу, на распылитель для автозагара?
– При одном условии. Ты им не расскажешь, что я не ходила в школу?
– Никогда в жизни! – Кандис сделала большие глаза.
Они пожали друг другу руки.
– Заметано!
– Фу-у! Ты что, таешь, что ли? – Кандис вытерла мокрую ладонь о свои бордовые джинсы в облипку. – А ты знаешь, что ботокс помогает от потливости? Ты бы поговорила об этом с родителями.
– Ага, внесу это в список тем…
– Hola, señoritas! – крикнул снизу Бо. – Mamá y papá están en la casa!
[16]
Кандис сбежала вниз и обняла родителей. Мелоди не спеша спустилась вниз. От их одинаковых бирюзовых camisetas
[17]
несло затхлым самолетным воздухом.
– Ну что, как съездили? – спросила Кандис.
Оба захихикали, как школьники, вспомнившие шутку, понятную только в их компании.
– Lo que haiga pasado en «Punta Mita» se queda en «Punta Mita»
[18]
, – ответила Глория.
«А шуткам десятилетней давности место в десятилетней давности», – хотела сострить Мелоди, но была слишком занята – пыталась пробудить свою отвагу от пятнадцатилетнего сна.
– Вы ничего необычного в доме не замечаете? – Кандис отступила в сторону, чтобы они могли полюбоваться плодами ее трудов.
– Нет, – ответил Бо, даже не взглянув.
– И-именно! – просияла Кандис. – Все в идеальном порядке! Как видите, вы можете спокойно уезжать в любое время, а дом оставлять на меня!
– Приятно это знать, – сказала Глория, обмахивая свой загорелый лоб соломенным козырьком. – У нас тут всегда была такая жарища, или это я просто с отвычки?
Она спустилась в гостиную и отворила двери, выходящие в овраг.
Приятный холодок заманил их к дивану. Бо стряхнул свои черные сандалии и плюхнулся на подушки.
– Кстати, о необычном: Мелли, зачем на тебе все эти перья?
Кандис расхохоталась.
Глория взяла мужа за руку и ткнулась носом ему в грудь.
– Шутки шутками, Бо, но подобные аксессуары сейчас на пике популярности, – сказала она. – И они делают ее похожей на царицу.
– Ты хотела сказать – «на курицу»? – переспросил Бо, дав «пять» Кандис.
– Я очень рада, что ты наконец стала следить за модой, Мелоди, – сказала Глория. – Но если хочешь моего материнского совета, я бы тебе предложила отказаться от толстовки и надеть вместо нее облегающий джинсовый верх или джемперок из черного кашемира.
– Спасибо, конечно, но ведь давать материнские советы – дело матери, разве не так? – выпалила Мелоди.
– Уа-у! – мурлыкнула Кандис.
Глория подняла голову с груди Бо. Инъекции ботокса не позволяли ей выглядеть шокированной, но голос ее выдал.
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Ты что, серьезно не понимаешь? – спросила Мелоди. – Я вот всю неделю ни о чем другом и думать не могла.
– Та-ак! – Кандис положила себе подушку под голову и потерла ладошки. – Это становится интересно!
Мелоди обернулась к сестре:
– Сходи, пожалуйста, на кухню, принеси мне стакан воды, ладно?
Кандис заморгала и встала:
– Сейчас-сейчас!
Бо проводил взглядом дочь, убежавшую на кухню.
– Она действительно послушалась?
– Ага, – ответила Мелоди, как будто Кандис всю жизнь только и делала, что выполняла приказы младшей сестренки.
Родители растерянно переглянулись.
Сердце у Мелоди колотилось так отчаянно, что вопрос вырвался наружу прежде, чем она успела его как следует сформулировать.
– Глория Карвер, ты действительно моя мать?
Глория заморгала:
– Да, Мелоди, я твоя мать.
«Хм…»
– Ладно. Ты действительно меня родила?
– Мелли… – пробормотал Бо, притянув Глорию поближе к себе.
Глория заморгала еще сильнее.
– Да или нет? Это ты меня родила? – настаивала Мелоди.
Глория повертела свои серебряные сувенирные браслеты и шепнула:
– Нет…
Раздался звон разбитого стекла. Все обернулись. Кандис, с расширенными глазами, побледневшая под своим искусственным загаром, стояла рядом с диваном среди россыпи осколков, в луже воды.
– Что ты сказала?
– Мы это совсем не так себе представляли! – воскликнула Глория. Бо стиснул ее плечи.
