— Иди к нам… Ты должна прийти к нам…
Мадам Романофф заорала и прижалась ко мне.
— Эй, что тут происходит? Младенец Иисус, да какого же… Выведи меня отсюда! Пожалуйста! Я никогда больше не буду никого дурить, клянусь могилой моей матушки!
— Стоп! — кричу я призракам, вскидывая руку.
Как ни странно, это помогло. Они действительно остановились.
— Кто из вас Сара Риз-Тоом?
Ни один призрак не шевельнулся.
— Кого-нибудь из вас звали так при жизни?
Тишина.
— Вели им уйти! — говорит мадам Романофф.
Она подхватывает с земли сломанную ветку и принимается отчаянно размахивать ею перед собой в надежде отогнать мертвых; от страха она как-то странно крякает.
И тут за деревьями я вижу ее. Синий шелк ее платья. Я слышу ее теплый, как янтарь, смех.
— Найди меня, если сможешь…
Я хватаю мадам Романофф за плечи.
— Как тебя зовут? Как тебя зовут на самом деле?!
— Салли, — отвечает та хриплым от ужаса голосом. — Салли Карни.
— Слушай меня внимательно, Салли. Я тебя оставлю здесь ненадолго, но я вернусь. С тобой ничего не случится.
— Нет! Не оставляй меня с ними, чертова девка! Или я выдеру твои мерзкие зеленые глаза, как только ты вернешься! Увидишь, я так и сделаю!
Она продолжает верещать, но я уже бегу между деревьями, и синий свет надежды светит где-то впереди, но я не могу его догнать… а потом я вдруг оказываюсь в каком-то храме. На возвышении, окруженный горящими свечами, сидит Будда, скрестив ноги. Вокруг так тихо и мирно… Ни звука, только где-то в отдалении перекликаются птицы. Страх исчезает. Я касаюсь кончиками пальцев оранжево-голубого пламени свечи, но не ощущаю ни жара, ни боли. Нежный аромат лилий вплывает в открытую дверь. Мне хочется увидеть эти цветы моего детства, цветы матушки, цветы Индии… и внезапно они окружают меня. Вся комната наполняется прекрасными белыми цветами. Я заставила их возникнуть силой мысли. Это так прекрасно, что мне хочется остаться здесь навсегда.
— Матушка? — окликаю я полным надежды голосом.
Вокруг стало светлее. Я не вижу матушку, но слышу ее голос:
— Джемма…
— Матушка, где ты?
— Я не могу показаться тебе и не могу здесь задерживаться. В этом лесу может быть очень опасно. Тут кругом шпионы.
Я не понимаю, что она имеет в виду. Я все еще не могу до конца осознать, что нахожусь в другом мире, в сферах. И что матушка тоже здесь.
— Мама, что со мной происходит?
— Джемма, любимая, ты обладаешь огромной силой.
Ее голос отдается от стен храма, заполнив собой все пространство.
Любимая, любимая, любимая…
У меня перехватывает горло.
— Я ничего не понимаю. И я не понимаю эту силу. Я не могу ею управлять!
— Со временем научишься. Но ты должна ею пользоваться, работать с ней, иначе она постепенно зачахнет и умрет, и вернуть ее будет невозможно. Тебя ждет великая судьба, Джемма, если ты сама того захочешь.
Откуда ни возьмись появляется обезьянка шарманщика. Она усаживается на округлом плече Будды, поворачивает голову и пристально смотрит на меня.
— Но есть какие-то люди, которые не хотят, чтобы я использовала то, чем обладаю. Меня уже предупредили.
Голос матушки звучит спокойно, понимающе.
— Это Ракшана. Они боятся тебя. Они боятся того, что может случиться, если ты потерпишь неудачу, но еще сильнее они боятся той силы, которая появится у тебя, если ты преуспеешь.
— Преуспею в чем?
— В том, чтобы вернуть магию сфер. Ты связана с Орденом. Их магия живет в тебе, моя любимая. Ты — тот самый знак, которого они ждали долгие годы. Но тебя подстерегает и опасность. Она тоже хочет завладеть твоей силой, и она не прекратит попыток, пока не отыщет тебя.
— Кто? О ком ты?
— О Цирцее.
Цирцея. Цирцея. Цирцея.
— Но кто она такая? Где я могу ее найти?
— Всему свое время. Пока что она слишком могущественна для того, чтобы ты могла столкнуться с ней лицом к лицу.
— Но… — Мой голос прерывается из-за подступивших к горлу рыданий. — Но она убила тебя!
— Не поддавайся желанию отомстить, Джемма! Цирцея сама выбрала свой путь. А ты должна выбрать свой.
— Откуда ты все это знаешь?
Лепестки лилий начинают сворачиваться, жухнуть. Они темнеют, ссыхаются, падают на каменный пол…
— Время вышло, Джемма. Тебе больше нельзя задерживаться здесь, это опасно. Возвращайся скорее!
— Нет, не так скоро!..
— Ты должна сосредоточиться на том месте, что осталось позади. Появится дверь в свет. Войди в нее.
— Но когда я смогу еще поговорить с тобой?
— Ты найдешь меня в саду. Там тебе ничто не будет угрожать.
— Но как…
— Пожелай этого — и дверь приведет тебя туда. Я должна уходить, пора.
— Подожди… не уходи!
Но ее голос затихает, сменившись леденящим шепотом:
— Иди. Иди. Иди.
Свет вспыхивает так ярко и внезапно, что ослепляет меня. Мне приходится прикрыть глаза ладонью. Когда же я снова их открываю, храм превратился в пустые руины, грязный пол засыпан увядшими цветами. Матушка исчезла.
Туман между деревьями становится еще гуще, когда я возвращаюсь обратно, к тому месту, где оставила Салли Карни. Я почти не вижу ничего вокруг, но совсем не из-за тумана. Мне мешают слезы. Больше всего на свете я хочу остаться в той пахнувшей лилиями комнате вместе с матушкой. Но тут на тропе возникает какая-то фигура, и на мгновение я забываю обо всем, охваченная страхом, — ведь матушка предупредила, что за мной могут охотиться…
Высокий широкоплечий мужчина шагает ко мне. Он в военном мундире королевской гвардии, но это не офицер, а простой пехотинец. Он застенчиво приближается, держа в руках шапку. В его лице, странно мальчишеском, мне чудится что-то знакомое. Если бы не его неестественная бледность, он вполне мог бы быть моим соседом, живущим через дорогу, или кем-то из родных с семейной фотографии…
— Вы меня извините, мисс, но не вы ли сегодня пришли вместе с моей Полли?
— Полли? — растерянно повторяю я.
Я разговариваю с призраком, так что можно не слишком беспокоиться о хороших манерах. К тому же я уверена, что видела где-то этого человека.
— Ну да, я уверен, я вас видел рядом с ней… мисс Полли Лефарж!
Человек в военной форме. Прощальная улыбка. Поблекший портрет на аккуратном письменном столе. Реджинальд, возлюбленный жених мадемуазель Лефарж, давно умер и похоронен, и ничего ей не осталось, кроме воспоминаний о нем, от которых она не в силах отказаться.
