Юрт бежал рядом, по коридорам раскатывалось эхо. Вперед. Уже
скоро.
Опять поворот.
И здесь я остановился. Коридор вел дальше, тропа — нет. Она
сворачивала влево и упиралась в большую, окованную железом дверь. Я пошарил
справа от косяка, где должен быть крюк, нащупал его, снял ключ. Вставил в
скважину, повернул, вынул, повесил на место.
— Мне тут не нравится, начальник, — заметила
Фракир.
— Знаю. — Похоже, ты понимаешь, что
делаешь, — сказал Юрт.
— Ага, — промолвил я и добавил: — До определенной
степени, — поняв, что эта дверь открывается наружу, а не вовнутрь.
Я ухватился за большую дверную скобу слева и потянул.
— Может, все-таки объяснишь, куда мы пришли? —
спросил Юрт.
Я шагнул назад. Тяжелая дверь скрипнула и повернулась.
— Это поразительно похоже на пещеры в Колвире под
Дворцом Амбера.
— Класс, — отвечал он. — А что за дверью?
— Очень похоже на вход в зал, где в Амбере помещается
Образ.
— Еще лучше! Я, надо думать, обернусь струйкой дыма,
если ступлю туда ногой.
— Ну, это вряд ли, — заметил я. — Прежде чем
пройти Образ, я позвал Сухая, чтобы он на него взглянул. Никаких неприятных
последствий он не испытал.
— Наша мать прошла Образ.
— Верно. Если честно, я думаю, всякий истинный уроженец
Двора Хаоса в состоянии пройти Образ, и то же с моими амберскими родственниками
в отношении Логруса. Считается, что где-то в туманной глуби веков у нас были
общие предки.
— Ладно, пойду с тобой. Там ведь можно повернуться и не
наступить на эту штуковину, так?
— Да.
Я распахнул дверь до конца, подпер ее плечом и заглянул
внутрь. Светящаяся тропа обрывалась в нескольких дюймах за порогом.
Я чертыхнулся и отпустил дверь.
— Что?.. — спросил Юрт, пытаясь заглянуть мне
через плечо.
— Не то, что я ждал. — Я посторонился и дал ему
посмотреть.
Несколько секунд он глядел, потом произнес:
— Ничего не понимаю.
— Я тоже, — сказал я, — но собираюсь
разобраться.
Я вошел в комнату, Юрт за мной. Это был не тот Образ,
который я знал. Вернее, и тот, и не тот. Очертаниями он в общем повторял
истинный узор, но линии кое-где стерлись, исчезли, сдвинулись — а может,
никогда и не были нанесены правильно. Обычно темное пространство между линиями
лучилось голубоватой белизной, сами линии были черными — словно жизненная суть
ушла из диаграммы и пропитала фон. По освещенным участкам пробегала мелкая
рябь.
Но главное — другое: посреди амберского Образа никогда не
было огненного кольца вкруг мертвой, бесчувственной или заколдованной девушки.
А девушка, разумеется, могла быть только Корал. Я сразу это
понял, хотя лишь через несколько минут разглядел ее лицо за пляшущими огненными
языками.
Пока я смотрел, тяжелая дверь захлопнулась. Юрт долго стоял
неподвижно, затем произнес:
— Этот твой Камень явно в работе. Видел бы ты свое лицо
в его свете.
За бело-голубым сиянием Образа и дрожанием огненного кольца
я и не заметил, что Камень тоже добавляет свою толику иллюминации.
Я сделал шаг вперед, и меня обдало холодом, как от
пробужденного Козыря. Видимо, это один из Сломанных Образов, о которых говорила
Ясра, — узоров, на которых прошли посвящение она и Джулия. Значит, я в
одной из первичных Теней, где-то поблизости от Амбера. Мысли понеслись галопом.
Совсем недавно я заподозрил, что Образ обладает разумом.
Очень вероятно, что разумен и Логрус — одно подтверждает другое. Впервые эта
мысль пришла мне в голову, когда Корал прошла Образ и попросила его перенести
ее, куда следует. Он исполнил приказание, и вот где она оказалась. Без сознания
— видимо, поэтому-то я не мог связаться с ней по Козырю. Когда она исчезла, я
обратился к Образу, и тот, словно в насмешку, перенес меня из одного конца зала
в другой — видимо, хотел доказать мне, что все понимает.
А ведь он не просто разумен, решил я, заглянув в Самоцвет.
Он очень и очень умен. В камне возникали картинки, они говорил, что я должен
сделать. Так вот, в обычных обстоятельствах я бы этого делать не стал. Выйдя из
странного царства, сквозь которое вела тропа, я бы вытащил Козырь и попросил
кого-нибудь меня отсюда забрать — или даже призвал бы Знак Логруса, и пока бы
они с Образом разбирались, благополучно улизнул через Тень. Однако посреди
Сломанного Образа в огненном кольце спала Корал… Настоящий Образ знал, что я ее
не брошу. Видимо, он понял что-то, когда она по нему шла, выстроил план и
придумал, как меня подловить.
Он хотел, чтобы я восстановил это его подобие, починил вот
этот Сломанный Образ — прошел бы по нему, неся с собой Камень Правосудия. Так
Оберон вернул целостность оригиналу. Правда, ценою собственной жизни…
С другой стороны, король имел дело с Про-Образом, а это —
лишь одно из отображений. И потом, мой отец начертил собственный эрзац-Образ с
чистого листа и выжил.
Но почему я? Потому что мой отец сумел создать новый Образ?
Существенно ли, что я несу в себе отображение не только Образа, но и Логруса?
Или просто я оказался под рукой и меня удалось принудить? Все вместе? Что-то
совсем другое?
— Что скажешь? — крикнул я. — Можешь ты мне
ответить?
Живот пронзила резкая боль, голова пошла кругом — комната
завертелась, расплылась перед глазами, остановилась. Я смотрел на Юрта через
узор, за спиной у него была дверь.
— Как ты это сделал? — завопил он.
— Это не я.
— Ох…
Юрт бочком двинулся вправо, пока не коснулся рукой стены.
Держась за нее, он пошел по периферии Образа, словно боясь сделать лишний шаг в
сторону черных линий или отвести от них глаза.
С этой стороны я чуть яснее видел Корал за яростно пляшущими
языками. Забавно. Нас ничто особо не связывало. Между нами не было
влюбленности, ни даже такой уж бешеной дружбы. Мы познакомились только третьего
дня, долго гуляли — по замку, вокруг него и под ним, посидели вместе за столом,
выпили и посмеялись. Может, познакомься мы ближе, выяснилось бы, что мы друг
друга терпеть не можем. И все-таки мне с ней было хорошо и хотелось получше ее
узнать. И еще я чувствовал определенную вину за то, что с ней сталось —
как-никак, это и мой недосмотр. Иными словами, Образ держал меня за горло:
хочешь освободить ее, изволь починить узор.
Пламя кивнуло в мою сторону.
