— Думаю, Образа. Похоже, этот сектор реальности
контролируют его призраки.
«Сам понимаешь, мы можем кардинально заблуждаться. Все наши
догадки — выстрелы наугад.»
— Мне кажется, это по мне стреляют наугад. Вот почему я
отказываюсь играть по чужим правилам.
«И что ты предлагаешь?»
— Расслабься и виси спокойно, а скажу «Убей!» —
выполняй. Пошли, куда идем.
Я снова побежал, прочь из тумана — пусть призраки останутся
призраками в призрачном городе.
Яркая дорога на темной равнине, я бегу — обратное смещение
Теней, словно местность пытается изменить меня. А впереди — вспышки и снова
гром, по бокам возникают и пропадают виртуальные уличные сценки.
И вдруг оказалось, что я бегу наперегонки с самим
собой, — на яркую дорогу выскочила темная фигура, и я не сразу понял, что
это — отражение. Движения бегущего справа повторяли мои, мимолетные сценки
справа от меня зеркально воспроизводились слева от него.
«Что происходит, Мерль?»
— Не знаю, — сказал я, — только мне надоели
символы, аллегории и прочая метафорическая шелуха. Если это означает, что жизнь
— состязание с самим собой, то можно было придумать и что-нибудь посвежее —
разве что силы, устроившие это шоу, расписываются в своей банальности. Вполне в
их духе. Как ты думаешь?
«Думаю, что тебя вполне может испепелить молнией.»
Молнии не последовало. Мой зеркальный двойник все бежал. Это
продолжалось дольше, чем прежние придорожные сценки. Я совсем было решил не
обращать на него внимания, когда мое отражение внезапно поднажало и вырвалось
вперед.
«Охо-хо-хо.»
— М-да, — согласился я и тоже прибавил скорости,
чтоб сократить разрыв.
Мы сравнялись и теперь бежали параллельно, в нескольких метрах
друг от друга. Он снова начал отрываться. Я еще приналег и нагнал. Потом, сам
не зная почему, вздохнул, пригнулся и рванул вперед.
Мой двойник заметил это, ускорился, начал догонять. Я тоже
прибавил шагу, сохраняя разрыв. Куда это мы чешем?
Впереди дорога расширялась, и поперек нее, похоже, была
натянута ленточка. Отлично. Что бы это ни означало, я должен прийти первым.
Метров сто я лидировал, потом моя тень вновь начала
нагонять. Я припустил быстрее и какое-то время удерживал сократившуюся
дистанцию. Тут он взял скорость, которую, мне казалось, не сможет сохранить до
ленточки. Впрочем, кто его знает. Я поднажал еще. Я бежал со всех ног.
Сукин сын все нагонял, наконец мы сравнялись, и он меня
обошел. Потом вдруг споткнулся — я мигом оказался рядом, но он больше не
оступался и сохранял прежний бешеный темп. Я решил не останавливаться, пока не
разорвется сердце.
Мы бежали голова к голове. Я не знал, есть ли у меня силы на
последний рывок, не знал, бегу ли я чуть впереди, вровень или чуть позади. Мы
мчались по параллельным сверкающим дорожкам к яркой полоске, и вдруг ощущение
зеркального раздела исчезло. Две узкие дорожки превратились в одну широкую.
Руки и ноги двойника двигались независимо от моих.
Чем меньше оставалось до финиша, тем ближе мы бежали друг к
другу и наконец оказались совсем близко. И тут стало видно: я состязался отнюдь
не со своим отражением. Волосы его развевались на ветру, и я заметил: левого
уха нет.
Силы для финального рывка нашлись. И у него тоже. Мы
достигли ленточки почти одновременно. Кажется, я все-таки раньше, но точно не
скажу.
Мы, задыхаясь, рухнули на землю. Я сразу перекатился на бок,
чтобы не спускать с соперника глаз, но он просто лежал и судорожно глотал
воздух. Я положил руку на эфес. Кровь стучала в висках.
Когда я более-менее отдышался, то заметил:
— Не знал, что ты умеешь так быстро бегать, Юрт.
Он хохотнул:
— Ты много чего обо мне не знаешь, брат.
— Это уж точно.
Он утер лоб тыльной стороной ладони. Я заметил, что палец,
оставшийся в пещерах Колвира, — на месте. Либо это Юрт с другой временной
линии, либо…
— Как Джулия? — спросил я. — С ней все в
порядке?
— Джулия? — переспросил он. — Кто это?
— Извини. Ты не тот Юрт.
— А кто тот? — Он приподнялся на локте и устремил
на меня здоровый глаз.
— Настоящий Юрт и близко не подходил к Образу Амбера..
— Я — настоящий Юрт!
— У тебя все пальцы целы. А настоящий недавно одного
лишился. В моем присутствии.
Он вдруг отвел глаз.
— Должно быть, — ты — призрак Логруса, —
продолжал я. — Видимо, он и тут не отстает от Образа — тоже записывает
всех, кто его прошел.
— Значит, это… и случилось со мной? Я не могу
вспомнить… зачем оказался здесь. Только то, что должен был бежать с тобой
наперегонки.
— Могу поспорить, что твои последние воспоминания — как
ты проходишь Логрус.
Он снова поднял лицо. Кивнул:
— Верно. И что это значит?
— Точно не знаю, — ответил я, — но кое о чем
догадываюсь. Это место — своего рода вечная изнанка мира. Она практически
недосягаема и для Логруса, и для Образа. Однако оба могут проникать сюда через
своих призраков, искусственно смоделированных по снятым с нас записям…
— Ты хочешь сказать, я — своего рода запись? — Он
чуть не плакал. — А все казалось так замечательно! Я прошел Логрус. Все
Тени лежали у моих ног! — Юрт потер виски. Потом: — Ты!.. Я попал сюда
из-за тебя! Чтоб обогнать тебя в этой гонке, утереть тебе нос.
— Здорово пробежал. Я и не знал, что ты так можешь.
— Я начал тренироваться, когда услышал, что ты бегаешь
в колледже. Не хотел уступать.
— Молодец.
— Если б не ты, меня бы в этом дурацком месте не было.
Или… — Он покусал губу. — Не совсем так, да? Меня бы вообще не было.
Я всего лишь запись… — Он посмотрел в упор. — На сколько мы
рассчитаны? Как долго живут призраки Логруса?
— Понятия не имею, — отвечал я, — как они
создаются и управляются. Но я встретил нескольких призраков Пути, и у меня
сложилось впечатление, что моя кровь может их поддержать, сделать вроде как
автономными, независимыми от Образа. Только одному из них — Бранду — достался
огонь, и он растаял. Дейдра получила кровь, но ее тут же унесло. Не знаю,
успела ли она выпить достаточно.
Он покачал головой:
