— Твой Редовва прошел до конца и проследил, где живет посредник, которого ты поил в таверне. И теперь мы прогуляемся вдвоем в семейные подвалы, где сидит забавный коротышка, решивший обменять вонючие тайны на никчемную жизнь. Там вы посмотрите друг другу в глаза и расскажете мне, кто надоумил лорда Дейста напасть на главу клана Форфаденов почтенного Бэвера… Ты расскажешь, сколько заплатили тебе Темные кланы за наши головы… И о каком исходе ты начал шептаться за спиной родственников, отправляя их на верную смерть в южные горы…
— Лжешь! Я ничего не делал! Я…
— Предатель! — В бешенстве лысый гном рубанул топором по столешнице. — Я мог бы понять, зачем тебе водить шашни с подземным престолом! Ты в последние дни просто помешался на власти, все пытался примерить на себя чужой пояс главы клана! Но чтобы продать родственников… Как ты мог! Кровь Бэвера на твоих руках! И еще семерых гномов, которые были убиты в лесу по твоей подсказке… Неужели ты думаешь, что мы простим такое?
— И ты слушаешь наветы, ты веришь другим, не давая мне рта открыть?! — Салки выхватил мечи и занял оборонительную позицию у стены.
— Почему? — зло усмехнулся Гуйден, выдернув топор и смахнув жесткой ладонью щепки со стола. — Вот сядете друг против друга и поговорите. Тем более что твой посредник не доверял короткой памяти и все ваши беседы записывал. Слово в слово. Видимо, чтобы потом покрепче взять тебя за бороду, если вздумаешь трепыхаться. Все тут, до последнего листочка… И про несуществующую шахту, которую ты хотел показать. И про дорогу домой, где проехать можно было только по единственной тропе. И про точное время, когда наши братья должны были возвращаться из гостей… Все здесь…
Банкир похлопал себя по левой стороне груди и показал пальцем на клок бороды:
— Об одном хочу лишь узнать… Почему? Почему ты не пришел к нам, а продал род, друзей, пошел на сговор с королем, кому наши вольности стоят поперек горла? Не понимаю…
Взбешенный Мясник отшвырнул упавший стул и заорал, не в силах больше сдерживаться:
— Да потому что вы с Бэвером год за годом вытирали о меня ноги! Потому что паршивый раб с рудников стал вам дороже родственника, день и ночь работающего на благо клана! Потому что вы превратились в жалких крыс, гребущих под себя все, на что падал взгляд!..
— И ты думаешь, что это в самом деле так? Что клан решил превратить тебя в пугало, посмеяться над лучшим специалистом в добыче редких руд и шахтостроении? Мы, трудившиеся плечом к плечу столько лет? — Казалось, что грудь Гуйдена раздирает боль, и он с трудом выталкивает из себя эти слова.
Предательство близкого родственника ранило сердце куда больнее, чем горечь любой потери в кровавой битве.
— А как иначе?! Я, я защищал ваши спины от атак короля! Я договаривался с ним, чтобы спасти ваши дурные головы! Я придумал, как сохранить клан, приумножить наши богатства, а что получил в ответ?! Лишь спесивые смешки и шепот за спиной! «Салки стар, Салки уже не справляется!»
Зло усмехнувшись, красный и потный гном отер рукавом лицо и прохрипел:
— Знаешь, я лишь об одном жалею, что лично не прикончил Бэвера… Раз уж так сложилось, то он должен был пасть от моей руки. Чтобы было о чем вспомнить, когда Комбрена посмотрит в мои глаза.
Помолчав, Гуйден сделал шаг назад и опустил на лицо забрало:
— Я хотел взять с собой арбалетчиков, чтобы они прибили тебя прямо к стене. Ведь предатель недостоин поединка, и слишком много для него чести — дать возможность пролить кровь гномов… Но родственники убитых по твоей подсказке воинов попросили меня об одолжении. И я разрешил им отомстить. Прямо здесь и сейчас. А когда все закончится, мы сбросим твои останки в плавильную печь. И темные боги не получат ничего. Ни крупинки пепла, ни тени отступника, посмевшего поднять руку на родственников. Ни-че-го…
Стоявшие по бокам гномы молча шагнули вперед и обрушили удары топоров на Салки Форфадена, мечтавшего стать первым среди равных, но получившего лишь забвение и ярость доменного огня в конце пути.
Когда к ногам убитого привязали веревки и выволокли труп на улицу, старый гном подошел к мрачному Гуйдену и спросил:
— Не боялся так рисковать? Ведь посредника мы так и не нашли. Стоило предателю все отрицать, и мы бы ничего не доказали!
— Он боялся. Боялся и ненавидел. И я лишь жалею, что не сразу смог собрать все кусочки воедино… Уже бродили слухи, уже кто-то видел его со странными гостями. Даже коротышку нам смогли описать. А я проспал, не предупредил Бэвера… Да и кто мог подумать, что наш лучший друг поступит столь подло, ударив в спину…
— А бумаги, где все написано?
— Нет бумаг. Я их выдумал. Есть лишь его странные разговоры, приглашение на пустырь, где никогда не было шахты, и писарь, который на пьяную голову свалился под стол в таверне и слышал какой-то непонятный разговор. Остальное — лишь догадки… Но, собрав все вместе, я пошел сюда. Потому что раненый Трэндефулт лежит на моей постели. Потому что трое пленных рассказывают про лорда Дейста, организовавшего атаку. И потому что нечистая совесть предателя и страх не позволили Салки молчать, а вылезли наружу и поливали грязью и клан, и всех нас, кто жил с этим куском грязи под одной крышей… — Подвесив топор на пояс, банкир скомандовал: — Собирай старейшин. На такой удар нам нужно дать надлежащий ответ. Время переговоров закончилось… Пришла пора поднять старые знамена, вернувшиеся вместе с изгнанниками домой. Нужно вышвырнуть продажных королей из недр гор и вспомнить, чему нас учили предки. Пришло время говорить остро отточенной стали…
Ранним утром в четырех туннелях, связывающих Фьерранлонд и Бесет-де-Рингу, заскрипели тяжелые ворота, и окованное железом дерево перегородило проход. На мерных столбах рядом с закрытыми створками повисли объявления, где черными когтями вцепились в мертвенно-белую бумагу злые буквы:
— За нападение на клан Форфаденов, за нанесенное кровью оскорбление верные заветам предков гномы объявляют, что считают предателя короля Скайкадена извергнутым из подземного народа и больше не признают его руки над собою. За кровь будет спрошено кровью, за смерть — смертью…
Ближе к обеду на площади Фьерр-гренс начали волноваться купцы. Уже давно выпили горячий чай, давно пересчитали разложенные товары и обсудили все сплетни про нового короля, а гномы так и не появились на торгах. Наконец самый нетерпеливый постучал в мрачные двери сторожки и отшатнулся от неожиданно распахнувшегося крохотного окна.
— А, это… Где все? Где кузнецы, приказчики, где сам Бэвер, наконец? Мы уже ждем сколько, а никого и нет… Торговать-то будем?
Гном задумчиво посмотрел на купца, потом ткнул пальцем в прибитый рядом с дверью щит, на котором что-то было написано:
— Читать умеешь? Тогда там смотри… Прочтешь, другим расскажешь. И дальше передашь… А торговли больше не будет. Потому как ваш лорд убил уважаемого Бэвера Форфадена. Убил, чтобы свою злую натуру потешить… А мы с убийцами не торгуем. Не приучены. — Подумав чуть-чуть, гном добавил: — Поэтому можешь обратно все на телеги грузить и возвращаться домой… Но если привезешь голову Дейсты и его сыновей, то стучись, я с радостью открою.
