Вечером старик тепло попрощался с Хиарлоссой, попросив беречь себя. Младший сын вместе с большой делегацией патриархов и прочих убеленных сединами представителей церкви Слаттера направился в Химмелсталд — мать Мэра решила попытаться разведать ситуацию в Божественном городе. Ее сильно беспокоило, как поведут себя члены клана Бьофальгаф. Слишком близкие связи соединяли лучших солдат королевства с убитым Кайлоком. И слишком грязное обвинение было выдвинуто против их погибшего лорда. Поэтому пастыри человеческих душ должны были петь хвалебные оды в честь «лучших мечников Фарэстаттен». Поэтому хитрые старцы должны были рассказывать о новых храмах, особых привилегиях местному патриарху и обо всем, что можно пообещать и не выполнить. Будущему королю нужно было, чтобы щит и меч королевства закрыли южную границу от сокрушительных набегов варваров и встали в тысяче миль от столицы, за бесконечными полями и бездонными болотами. Чтобы смотрели они на юг, а не готовились к походу на север.
В чехарде навалившихся забот мать Мэра с неприятным осадком вспоминала разговор, состоявшийся с лордом Рэдда перед его отъездом. Выставив за дверь служанок, осунувшийся мужчина наклонился поближе к посеревшей от усталости женщине и тихо произнес, глядя в упор ввалившимися глазами:
— Можете передать мои поздравления будущему королю, госпожа Гудомилл. Я не дурак и прекрасно понимаю, кто именно займет трон. Но после того как стихнут славословия в его адрес, не забудьте прислать мне обещанные вольности. Все послабления от налогов, какие вы обещали. Все привилегии, которыми вы смущали меня в бесконечных письмах. Я хочу получить все до последнего золотого, раз вы столь дерзко использовали мое имя и мою честь в своих целях. Вам придется заплатить за то, что втянули меня в эту грязную историю… Я возвращаюсь домой, где меня ждут накопившиеся дела. Но прежде чем стихнет стук копыт моего коня, запомните раз и навсегда — я вам не враг. И лучше, чтобы так и оставалось на века. Потому как если кто-то захочет сыграть и со мною в кровавые игры, я запру Сторагел, перекрыв все дороги и водные пути. И ни один путник, ни одна паршивая лодка не смогут проскользнуть мимо моих водяных крыс. И если в центре королевства вы захотите нажить себе врага, мало никому не покажется…
Отвесив вежливый поклон, Рэдда Каменный попрощался, без улыбки бросив напоследок:
— Да здравствует король Слутсамма Первый… И постарайтесь не тянуть с моим золотом и вольностями. Первые летние дни я хочу встретить в одиночестве, без продажных пауков из налогового приказа…
И такие встречи происходили одна за другой. Настороженно встретившие мятеж офицеры конных отрядов, испуганные репрессиями торговцы и мастеровые, ропщущие монахи Храмового ордена и многие другие. Спрессованные в бешено скачущие дни хинки сменяли один другой, провожая мелькающее мимо солнце. Чуть не вставшее на дыбы королевство медленно замирало, с тревогой ожидая дальнейшего развития событий. Казалось, что сгустившийся в воздухе страх можно черпать ладонями и пить эту горечь.
Но каждый вечер мать Мэра смотрела на довольное лицо сына и оттаивала душой. Ведь чехарду спешных дел можно было перетерпеть. И с каждым днем все ближе момент, когда ее мальчик взойдет на трон. Чтобы уже официально поднять знамя Гудомиллов над королевским замком. Чтобы провозгласить начало нового времени, времени великих королей…
Лопоухий гоблин поправил мохнатую шапку на голове и медленно втянул сморщенным носом морозный воздух. Осторожно высунувшись из дыры, посмотрел вокруг, потом аккуратно вытолкнул на белоснежный снег широкие сани. Подождал, когда мимо него проберется огромный оборотень, и с мрачной решимостью стал распутывать широкие матерчатые лямки.
Два вечера тому назад Сканки сидел за широким столом, аккуратно выбирая остатки горячей каши из широкой миски. Пусть фотт'н йотты не показались на глаза гоблинам, но сдержали данное слово. Народу лилла-тро выделили целый подземный город, рядом с горячими источниками. В обширных кладовых ждали мешки с крупами и мороженое мясо, на открытых складах лежали теплые вещи, ткани и обработанные шкуры. Несколько громадных зверей ударами когтей показали границу, за которую нельзя было заходить, и скрылись во тьме. С измученными голодом и морозами коротышками остались лишь бастард и его оборотень. Убедившись, что гости без проблем разместились на новом месте, мужчина пригласил крошечного воина к себе в дом и приготовил ужин.
Дождавшись, когда гость закончит трапезу, Хейдер поставил на стол пузатый чайник, клубящийся пахучим травяным настоем, и сказал:
— Когда мы заключили мир, я спросил тебя, как твой народ собирается пережить следующую зиму. Без инструментов, чтобы построить дома; без оружия для защиты от диких животных; без домашнего скота на голых горных склонах. Лето коротко в этих местах, а зима длится долго и не жалеет слабых. Что ты скажешь мне, воин?
Нескладный гоблин повернул голову-кочан к бастарду и тихо прошептал:
— Я скажу тебе, чужой лорд. Скажу то, о чем предпочитаю молчать, чтобы не лишать остатков сил сородичей… Я всего лишь воин, сменивший погибшего отца. Я не вождь — народ выберет более мудрого, когда встретит весну. Но даже я вижу, что наши дни сочтены. За короткое лето нам не построить город без чужой поддержки. Люди моря не хотят видеть нас на своих болотах, не хотят делиться с нами скудными уловами рыбы и морским зверем. Про то, как над нами смеялись в человеческой крепости, я тебе уже рассказал. Если тролли не позволят нам перезимовать еще раз, мы обречены.
— Йотты не хозяева здесь. Со дня на день сюда вернутся гномы. И это будут не наши северные соседи, способные терпеть чужаков на своей земле. Это будут воины клана Утэссот. Пока вас хранит данное слово уйти весной наверх. Но второй раз никто не станет спасать твой народ.
— Тогда мы умрем, — с грустью отозвался гоблин, прижав к впалой груди горячую кружку с настоем.
Мужчина пододвинул поближе широкую низкую лавку и положил на нее уставшие за день ноги. Потом задумчиво посмотрел на поникшего гостя и ткнул пальцем в блестящий толстый стальной лист с гравировкой по краю.
— Я читал, что гномы сохранили легенды про давние времена, когда вы делили земли в предгорьях. Как гласят сказания, бородатые воины потеряли многих в череде сражений. Никто лучше гоблинов не может устраивать засады и мастерить ловушки, никто не способен так ловко проскользнуть мимо любой охраны. Если гоблин выпускает стрелу, она попадает в цель. Если гоблин прячется в лесу или на болоте, его невозможно найти… Мне бы пригодились столь хорошие воины.
— Наши воины погибли, защищая свой народ, — горько усмехнулся Сканки. — Остались лишь те, кто может плестись следом за матерью, держась за ее юбку. И несколько десятков охотников, которые прошлой осенью попали в плен морскому народу. Возможно, их не убили, просто сделали рабами. А возможно, что их трупы уже давно гниют где-нибудь в холодной тундре…
Хейдер убрал свою мудрую игрушку обратно в мешок и тихо заговорил, уперев неподвижный взгляд в ушастого коротышку:
— Я пока лорд без земель. Над моей крепостью вьется чужой флаг. На моем перевале хозяйничают солдаты отца, дважды пытавшегося меня убить. Но боги верят в меня. И я верну себе эти земли. Пусть без родительского благословения, но перевал Лэгпасс будет моим. Я так сказал, и это свершится… Но хегтигдем — это не драгоценные камни и золото. Хегтигдем — это жители, населяющие его. Ремесленники и торговцы, крестьяне и рыбаки, охотники и воины, готовые с оружием в руках защищать свои наделы. И я готов повторять снова и снова, что в моих землях сможет жить любой, вне зависимости от цвета его кожи или веры в темных или светлых богов. Если кто-то принесет мне присягу и не будет воевать с соседями, не будет грабить и убивать, а станет жить мирно… Я клянусь, что готов защищать такого человека, гнома или гоблина до последней капли крови. Потому как я — лорд Лэгпассы. И каждый житель на моих землях будет находиться под моей охраной. Чего бы мне это ни стоило…
