— Бэвер… Я привел два десятка… Как ты и просил…
— Хорошо, Форвальтар… Когда тело Трэндефулта достанут, убьете Салки. Новая шахта и богатая руда пожрали его разум. Он заплатил за свои капиталы непомерную цену, похоронив в скалах мою душу…
— Мы сделаем это, Бэвер… Может, нужна еще какая помощь?
— Вряд ли… Скальные черви у Мясника лучшие. Если надо прорыть тоннель для королевского выезда, они справятся за сутки… Только мозгов это им так и не добавило…
И убитый горем старик снова замолк…
Свет. Свет и боль. Боль и надсадный хрип из забитых пылью легких… Холод, омывающий губы, и прохладная чистая вода, попавшая в растрескавшийся от жажды рот… Кашель и голоса, пробивающиеся сквозь ломоту в боку… Радостные крики, волной метнувшиеся вдоль узкого прохода, пробитого неутомимыми гномами в недрах горы.
К медленно поднявшемуся старому гному из прохода шагнул Салки, всклокоченный и заляпанный жидкой грязью с ног до головы:
— Мы нашли его, Бэвер. Живой и лишь чуть помятый… Разве что пара ребер сломана, но уже пришел в себя и даже пытается говорить…
— Где? — лишь отмахнулся от родственника глава клана. — Где мой сын?!
На выходе из штольни стало шумно и тесно. Гомонящие рудокопы уложили плотный квадрат материи на неровный пол, засуетились над пострадавшим. Двое лекарей быстро пробежались по конечностям, ощупали голову, туловище, ловко смешали терпкий травяной настой и заставили Трэндефулта выпить его. Гном мутным от боли взглядом посмотрел на склонившегося отца и пробормотал, кривясь на каждый вздох:
— Где бастард, отец?
— Ты о чем? — не понял сына взволнованный старик.
— Бастард. Сын лорда Дейста, отправленный нами на рудники… Это он спас мне жизнь… Он предупредил об обвале и выволок в безопасное место, когда Меркер пришел за нашими душами…
Поймав требовательный взгляд Бэвера, один из бородачей быстро ответил:
— Раба сейчас принесут. Мы нашли их вместе, в самом конце забоя, под завалом из крепежа.
Потеснившись, гномы уложили на освободившееся место худого молодого мужчину. Звякнули звенья цепи, пока лекари так же сноровисто осматривали кандальника. Старший из врачевателей повернулся к выпрямившемуся во весь рост главе клана:
— Твоему сыну зацепило только бок. Через две недели сможет ходить, через месяц вернется в кузню. Второму повезло больше, дать неделю отлежаться, и можно снова в забой.
Медленно выдохнув через сжатые зубы, старый усталый гном прошептал хвалу подземным богам и нашел ледяным взглядом криво улыбающегося родственника.
— Салки… Ты действительно умеешь договариваться с духами. Но это первый и последний раз, когда я доверился твоему слову… Паршивый раб сумел сделать для спасения моего сына больше, чем ты…
— Если бы не я… — открыл рот хозяин рудников, но седой старик резким жестом заставил его замолчать.
— Если бы не ты, мой сын не попал бы под обвал! Поэтому лучше помолчи, пока я в гневе не совершил какую-нибудь глупость!..
Помолчав, уже чуть более спокойным голосом Бэвер Форфаден продолжил:
— Я забираю сына домой. Так же я забираю кандальника. Я его тебе дал, и боги потребовали вернуть его назад, под солнечный свет…
Набычившись, взъерошенный гном в заляпанном грязью сюртуке заговорил, с трудом не срываясь на крик:
— И это все? За все, что мы сделали для тебя? Это твоя благодарность?!
— Заткнись… — Бэвер положил руку на рукоять ножа, а за его спиной сгрудились закованные в сталь бойцы. — Завтра в моем доме я устрою пир в честь спасения наследника. Приглашаю каждого, кто постарался ради него… Целую неделю я буду поить и кормить любого, кто постучит ко мне в двери. Мало того, я лично выдам по десятку златов гэймли, пусть одарят лучших из лучших, кто не жалел сил ради моего сына… Но тебе, Салки, тебе лучше не появляться рядом с моим домом несколько месяцев. Потому что сейчас я не уверен, что впущу тебя на порог… Не попадайся мне на глаза, любимец подземных духов, пока я не остыну в должной мере…
Хозяин рудников скривился, разглядывая вооруженных противников, вслушался в тихий недовольный ропот за спиной и убрал руки с рукоятей острых мечей. Подняв ладони в примирительном жесте, Салки громко объявил:
— Хорошо, пусть будет так… И хоть мне обидно слышать столь резкие слова от близкого родственника, но это гнев говорит твоими устами… Я надеюсь, что к весне яркое солнце растопит твою обиду… Даю неделю отдыха всем, кто трудился ради спасения твоего сына!.. А этого доходягу — расковать!..
Отдав распоряжения, хмурый гном развернулся и стал проталкиваться сквозь радостно загомонившую толпу. Густые брови и слабый свет фонарей надежно прятали злые искры обиды в глазах Мясника Фьерранлонда. Крепкий телом и духом старик никому не прощал обид. Тем более публично нанесенных… Зря глава клана в открытую посмеялся над ним, ой, зря… И Салки скрипнул зубами, услышав, как за спиной звонко запел молоток, сбивая кандалы с бывшего раба…
Холодный ветер нес крупные мохнатые снежинки, играя тонкими струйками дыма над остроконечными черепичными крышами. Растеряв большую часть буйной силы на побережье, ветер уже не ревел рассерженным зверем над улицами заснеженного Трэссивалда, а лишь хлопал плохо закрепленными ставнями да пытался забраться в любой дом через малейшую щель, чтобы лизнуть холодным языком нерадивого хозяина.
Над путаницей узких улиц белым столбом застыл замок Гудомиллов, владык Фьорстассэна. Не зря хозяева кичливо назвали свой хегтигдем Первыми землями. Именно на его берега ступили первые поселенцы, переплывшие бурное море Бродяг. Благодаря щедрым дарам Алерандеваттен не поглотил в своей пучине многочисленные корабли, даровав измотанным долгим путешествием мореплавателям спокойную погоду, вынеся пологими волнами узконосые корабли на пропеченный солнцем песок. Больше семи сотен лет тому назад люди заселили местные долины. Больше семи сотен лет все новые и новые семьи перебирались на щедрые земли Каэлмаркена. Но даже сквозь мрак веков потомки Гудомиллов помнят, чьи знамена первыми развернули свои полотнища над неизведанными просторами. Стяги клана Гудомиллов и проклятых богами Ресанренов.
Древняя, как местные земли, вражда все годы кровавой чертой разделяла два могучих семейства. Междоусобные стычки, переходящие в кровавые сражения, терзали оба крошечных королевства. Пока хитрый Иннад, отец нынешнего короля, не придумал способ повергнуть врагов. Вместо очередного похода на восток на укрепленные крепости он повернул свои силы на юг и запад, подчиняя и объединяя под своей рукой другие города и свободные народы. Через тридцать лет сияющий флаг Иннада Сэммера взвился над всеми городами от Бесет-де-Ринга на севере до Брэндабергена на юге. Не имея возможности силой бороться с безмерно укрепившимся врагом, клан Гудомиллов вынужден был признать старшинство противника и вложил мечи в ножны. Вложил, чтобы ждать возможности вернуть себе украденную королевскую власть. Ждать и готовиться к возвращению на трон. На дарованное богами место первого и единственного вождя Каэлмаркена.
