Обежав глазами зал, Кайлок громко произнес, и его голос прогремел над замершими гостями:
— Вчера мы обсудили новые законы, благодаря которым раз и навсегда будет пресечена возможность замышлять зло против престола, а также все попытки устраивать бунты и прочие волнения! Сегодня, сейчас корона примет клятву верности от своих подданных, готовых поддержать нас в трудный час, а не продолжать баламутить ни в чем не повинных горожан и крестьян во благо врагов внешних и внутренних!.. Кто из лордов первым преклонит колено перед своим повелителем и прочтет клятву?
Сбоку от матери Мэры появился невзрачный человек в сюртуке писца, буром плаще и с кучей писем в руках. Внимательный взгляд успел бы заметить, что наряд сидит на его господине криво, едва не расползаясь по швам на крепкой фигуре. Незнакомец еле слышно скороговоркой зачастил хозяйке на ухо, успевая косить глазом на невозмутимых молодых девушек, оградивших главу клана от чужаков:
— Кандальник подтвердил, он выступит первым. Монах успел заболтать старика и выпустит того следом. Старому идиоту заморочили голову, нашептав про роспуск Храмового ордена, разгон совета и прочие ужасы. Как только ударит колокол, по всему городу наши люди начнут смуту, заявив, что Бьофальгаф взбунтовал гвардию и убил короля. Храмовники тут же удавят верных Йорену людей, и орден будет выполнять приказы альдста. Надо лишь, чтобы король сорвался и устроил какую-нибудь глупость.
— Он сорвется, — кончиками губ улыбнулась мать Мэра. — Старик с утра вне себя от бешенства. Вчера вечером я неплохо повеселилась, разглядывая постные рожи милых лордов, осознавших всю глубину предстоящих неприятностей. Кайлок просчитался, надеясь на покорное блеяние. Все же мы получили свои земли не за любовь к королю, а завоевали их с оружием в руках…
Растолкав людей впереди себя, на открытое пространство вышел красный от ярости лорд Рестед. Глядя прямо в глаза своему повелителю, он закричал, и эхо испуганно метнулось в зал, уколовшись о закрытые витражные окна:
— Присяга?! Кому, хотел бы я знать?! Кому я должен присягать, заплатив кровью моего отца и деда за разоренные земли на границе королевства?! О какой верности может идти речь, если вместо обещанной защиты и помощи я получаю лишь бесконечные бумаги с описанием налогов?! И это в то время, когда проклятые орки без перерыва терзают мою землю набегами!.. Скажи мне, могучий король, в чем я должен присягать тебе и короне, если вместо настоящей поддержки я вижу лишь толпы крыс с гусиными перьями в лапах, которые рыскают по всему хегтигдему!
Кайлок наклонился вперед, наливаясь желчью, и проорал в ответ, не желая сдерживать переполняющие его эмоции:
— О чем может говорить человек, ни разу не обнаживший оружие за своего короля?! Твой дед и отец были благородными людьми, проливавшими со мной кровь на поле брани, а их сын смеет жаловаться на тяготы и лишения, вцепившись в дарованный надел, подобно клещу! Если тебе так трудно править унаследованными землями, так положи меч к моим ногам и скажи: «Хватит, я не хочу больше нести столь тяжкую ношу!» Так ведь нет, ты с упорством нищего держишься за Фэттигамрэден, но не желаешь поступиться чужими вольностями, доставшимися тебе по недоразумению!
— Отец… — попытался вмешаться в спор Нидс, но король лишь яростно рявкнул в его сторону:
— Я знаю, о чем говорю! И как говорю!..
— О да! — тут же вновь перешел в атаку Рестед. — Мой любимый король способен лишь требовать бросить к его ногам меч, не послав на помощь ни единого солдата, ни паршивой алебарды или копья! Мой король способен лишь брать, возвращая в ответ упреки и оскорбления! Нужен ли нам такой король?!
— Что?!! И после такого ты еще смеешь называть себя лордом?! Ты, паршивый недоносок, вздумавший выступать от имени своего надела?! Вы слышали? Слышали, что он говорит?! Теперь я вижу, с чего начинается «истинная» любовь моих хитрозадых подданных! Я вижу того, кто готов ударить в спину, кто лишь ждет момента, чтобы разрушить с трудом созданное государство! Не удивлюсь, если твоим грязным золотом заплатили наемникам, посмевшим напасть на мою семью!
— Ложь! — завопил застывший перед троном мужчина. — Я готов послать вызов любому в этом зале, чтобы защитить свои честь и достоинство! Если бы мне хотелось проткнуть чье-нибудь царственное брюхо, я бы немедленно прислал андарра!
[68]
Никому не позволю мешать мое имя с грязными наемниками в одну вонючую кучу! Королю следует хорошенько поискать среди отребья, заполонившего замок, а потом уже тыкать пальцем в людей, на чьих костях выстроен Фарэстаттен! Мои предки завоевали для меня Фэттигамрэден, и ни боги, ни спятивший от злобы старик не смогут лишить меня завоеванных земель!
— Господа, господа! — Надтреснутый голос зазвенел над остолбеневшей толпой, и сбоку к спорщикам выбрался бывший владыка Храмового ордена, старый Кригэре.
Лицо старика осунулось, глаза слезились, глубокие морщины прорезали лицо. Тонкий шрам росчерком устремился вниз от правого угла рта, багровой полосой разделяя короткую седую бороду.
— Господа, я прошу вас прекратить! Как можно говорить в таком тоне, бросая друг другу в лицо обвинения в предательстве и убийстве! Я прошу вас успокоиться, сейчас не время…
— Чертов старик, — рассерженной кошкой прошипела себе под нос мать Мэра. — Как бы все не испортил…
Кайлок откинулся на спинку трона, рванул рукой узкий воротник вышитого золотом камзола и на полтона ниже заворчал в ответ:
— Кригэре, я — король! Я забочусь о своих верных подданных день и ночь, не жалея сил. И что я получаю в ответ? Обвинения в жадности и стяжательстве? Крики и ругань, злословие и насмешки? О чем можно говорить с человеком, который вместо покорности и служения королю стоит предо мной и поносит корону последними словами?! О чем ты?
— Я о другом, ваше величество. — Голос старика чуть не сорвался, но Кригэре замолк на секунду и продолжил: — Я прошу подумать о тех, кто действительно служит верной опорой трону и кого вы решили отринуть в безмерной гордыне. Я о верных сынах церкви, которые готовы жизнь отдать за королевскую семью, а…
— При чем тут церковь, — вновь рассердился рыжебородый гигант на троне. — Мне нет сейчас дела до церкви, я хочу услышать, кто из моих верных лордов готов принести присягу, а кто готовил покушение.
Но храмовник не дал королю прервать себя, сердито топнув ногой:
— А я говорю, что именно сейчас нужно закончить этот спор! И не следует церковь гнать на улицу, как нашкодившего щенка, не следует! Я уже жалею, что доверил Храмовый орден столь ненадежным рукам, ведущим его к гибели! Распустить верную опору трона, отобрать монастыри и храмы, отдать на поругание наши святыни! Как можно, ваше величество! Кому интересны несчастные лорды, когда вы подрываете основы государства и губите все, столь тяжким трудом выстроенное!
— Да сколько можно! — взревел Кайлок. — Мне нет дела ни до ордена, ни до храмов! Если ты или церковный совет хотите встретиться, завтра днем мы обсудим это, а сейчас… Сейчас я хочу…
