Первое предупреждение прозвучало от некоей Марии Картон, свеженькой восемнадцатилетней балерины, которая танцевала в опере, где часто видели графа Саксонского. Адриенна, конечно же, очень скоро узнала о своем несчастье. Она сильно страдала, но молча: Адриенна Лекуврёр не может показывать ревность в отношении какой-то там Марии Картон. И она была права, потому что это увлечение продлилось недолго, и вскоре Мориц вернулся к своей очаровательной любовнице. Все вроде бы оказалось на своих местах, и Адриенна поспешила обо всем забыть. Однако на горизонте уже замаячила новая, гораздо более серьезная опасность.
Луиза-Франсуаза-Генриетта д#39;Аркур-Лоррен, герцогиня Буйонская, была одновременно и очень высокопоставленной дамой, и очень красивой женщиной. Стройная, темноволосая, с черными глазами и ярко-красными губами, с провоцирующей «мушкой» в уголке губ, она притягивала к себе взоры мужчин (по разным причинам совершенно разных!), а так как она обладала еще и тем, что принято называть «темпераментом», то успела украсить голову своего мужа целым лесом рогов. При этом она была капризной, страстной, запредельно ревнивой и сверх всякой меры высокомерной. Сама Судьба сделала эту женщину соперницей изысканной Адриенны, и в этой борьбе, в которой никогда не принято было брать пленных, несравненной актрисе суждено было погибнуть.
Тем не менее в начале все было более-менее пристойно. Безумно влюбленная в графа Саксонского, герцогиня, чтобы покрепче привязать его к себе, начала любезничать с актрисой, которую любил весь Париж. Она даже пригласила ее к себе. Это было настоящим коварством: Мориц совсем недавно был ее любовником, и герцогиня хотела, чтобы он сравнил их. Что Мориц и сделал. Адриенна вскоре уже не сомневалась в своем несчастье... Он отдалился от нее, и когда они случайно встречались, показывал минимум любезности. Она тихо пожаловалась:
— Ради бога, не отталкивайте меня! Конечно, есть люди, которые могут улучшить мне настроение, но на этот раз вы повергаете меня в отчаяние...
Но разве мужчины любят упреки? Адриенна не получила ответа. Мориц перестал появляться у нее, и постепенно в сердце молодой женщины вместо гнева поселилась боль. Однажды вечером, когда давали «Федру», она увидела, как Мориц вошел в зал. Он опоздал, конечно же, и, не беспокоясь об этом, оживленно болтал со своим другом Шароле. В этот момент на сцене Федра говорила Ипполиту:
Что ж, если твоего удара я не стою,
И не согласен ты покончить сам со мною, —
Дай меч свой!
Молодой актер, игравший царевича, естественно, протянул ей меч, который у него просили. И тогда дочь критского царя, роль которой исполняла Адриенна, бросила его изо всех сил в того, кто так сильно обидел ее своим отношением. Затем она покинула сцену, не беспокоясь о шуме, спровоцированном ее действиями.
Шарль д#39;Аржанталь, присутствовавший на всех представлениях с участием Адриенны, быстро понял, что она остро нуждается в его плече, чтобы излить свое горе, и бросился вслед за ней. Он прибыл как раз вовремя, чтобы преградить путь Морицу, который заявился с требованием объяснений.
— Вы только и делаете, что причиняете ей боль! Оставьте ее в покое!
Тон Шарля был суровым. Мориц рефлекторно положил руку на эфес своей шпаги:
— По какому праву вы вмешиваетесь?
— По праву человека, который видит, что некий хам позволяет себе публично оскорблять самую очаровательную из женщин! Идите лучше к своей герцогине! С этой потаскухой вы хорошо смотритесь вместе!
— За такие слова я вас убью!
— Если хотите... но только завтра утром! А сейчас мне есть чем заняться.
И Шарль захлопнул дверь гримерной прямо перед носом Морица Саксонского.
Но дуэль все же не состоялась. Мориц был достаточно честен, чтобы признать, что Шарль был прав. Кроме того, он понял, что все еще любит Адриенну и не может убить ее верного друга, ведь для него исход поединка не представлял никакого сомнения. Таким образом, Мориц передал своему противнику следующие слова: «Забудем обо всем! Вы были правы!»
После этого он думал лишь о том, как вновь занять место (а он считал его уже потерянным) в сердце молодой женщины. Как оказалось, это можно было сделать без особых проблем: Адриенна только и ждала, чтобы Мориц открыл ей свои объятия. А посему он отказался от мадам де Буйон. А та, конечно же, восприняла это очень ревностно. И ее ревность могла достичь непостижимых глубин и спровоцировать самые неожиданные реакции...
В воскресенье, 24 июля 1729 года, Адриенна возвращалась с мессы в церкви Сен-Сюльпис — она регулярно ходила туда, хотя актриса и не имела права на церковные таинства! Дома она нашла анонимную записку:«Вы будете удивлены, что кто-то, кого вы не знаете, обращается к вам, чтобы просить вас прийти завтра, в понедельник, в 17.30, на большую террасу Люксембургского дворца. Там вы найдете человека, который все вам объяснит. Вы узнаете его по следующему признаку: аббат обратится к вам, три раза коснувшись своей шляпы...»
На следующий день, в назначенное время, актриса уже была на месте, сопровождаемая подругой, мадемуазель де Ля Мотт, и своей горничной. Через некоторое время Адриенна увидела маленького горбатого священника, молодого, но совсем непривлекательного, который после знака признательности сказал, что «с ней хотят сыграть игру, которая для нее невыгодна». И так как она ответила, что не знает другого врага, кроме герцогини Буйонской, аббат в ужасе посмотрел на нее и попросил назначить ему другую встречу в менее оживленном месте.
— В таком случае, приходите ко мне домой! Вы не найдете более укромного места.
К ее удивлению, ибо она не очень верила в происходящее, он согласился: сказал, что придет завтра в семь часов вечера...
Едва вернувшись, Адриенна послала к графу Саксонскому слугу с коротким письмом, и тот примчался вместе с ним, заметно взволнованный:
— Вы не будете принимать его одна. Я хочу быть там, и будет лучше, если вы спрячете меня, чтобы я мог все видеть и слышать.
В назначенное время аббат Муре — так его звали — прибыл и представился художником.
— В настоящее время я работаю над портретом герцогини Буйонской, которая знает меня в течение долгого времени. Тем не менее на нашем последнем сеансе позирования она приказала мне проникнуть к вам якобы по рекомендации вашей подруги, чтобы сделать и ваше изображение. Она добавила, что мне будет легко подсунуть вам зелье, лишенное вкуса и предназначенное для того, чтобы отвлечь ваши сердце и разум от любви, которая так больно ранит герцогиню...
— Зелье? Мне? И вы согласились? Вы же священник?
— О, разумеется, я отказался. Тогда мадам вызвала к себе двух мужчин с ужасными физиономиями, и они припугнули меня страшной смертью, если я этого не сделаю. Естественно, я вынужден был согласиться... Я не очень смелый, и у меня нет особого призвания к мученичеству. Мне теперь нужно идти на террасу Фейанов, чтобы получить от них какие-то пилюли, но они клянутся, что это не яд...
