Но это была всего лишь передышка. Немного погодя шведский король собрался с силами и буквально уничтожил армию фон Шуленбурга, оттеснив Фридриха Августа к Лейпцигу... Но и это было еще не все. Карл XII гнал князя Саксонского до самого Люцена. Там, наконец, он водрузил свой штандарт прямо на священной для Фридриха Августа земле, где покоился его славный предок Густав-Адольф. Дальше он решил не идти: во-первых, потому что саксонец и так был измотан и больше не представлял особой опасности, а во-вторых, потому что над Швецией нависла новая угроза в лице русского царя Петра Великого. Позднее Карл XII нанес Фридриху Августу неожиданный визит. Он приехал один, без сопровождения, и оба былых противника мирно побеседовали о сложившейся ситуации, после чего князь Саксонский проводил своего родственника вплоть до границы и тепло попрощался с ним. Этот, можно сказать, рыцарский поступок вызвал у Флеминга приступ бешенства. Он всеми правдами и неправдами пытался убедить саксонца, что Карла XII нужно схватить и бросить в темницу. Но всем известно, что подобные жесты доброй воли у дворян в крови. Фридрих Август был одинаково способен как на добрые... так и на дурные поступки.
Но что же сталось с нашей Авророй?
В награду за поездку к Карлу XII Август предложил ей крупную сумму денег, на которую она смогла купить премилый особняк под Вроцлавом, в Силезии, находящийся на полпути между Дрезденом и Варшавой. Там она стала жить со своим сыном. К своему удивлению, вскоре она получила письмо от некоего герцога Кристиана-Ульриха, милого, обходительного и без памяти в нее влюбленного. В письме он просил ее руки. В какой-то момент она хотела было согласиться, тем более что канонисса всегда имела право отказаться от своего религиозного сана, если речь шла о замужестве. Но потом она вспомнила весь тот ужас и всю боль, которые испытала в постели во время их последней встречи с Фридрихом Августом, и ответила решительным отказом. К тому же о письме каким-то образом узнал курфюрст и, считая Аврору своей собственностью, довольно сурово попросил ее остаться в аббатстве. Странное дело: она не обиделась, не расстроилась, не попыталась противиться его воле. В отвратительном самолюбии Фридриха ей виделась мягкая привязанность, какую испытывал к ней князь; привязанность, которую уже ничто не могло разорвать. Так что она послушно вернулась в свой монастырь и осталась там под присмотром своего извечного ангела-хранителя Клауса Асфельда.
А в это время маленький Мориц подрастал...
Часть вторая
Время страстей
1709 год
Глава IV
Первые мгновения первой любви...
Пиршество было обставлено в лучших традициях: веселое, поначалу, возможно, слегка напыщенное, но эта чопорность с лихвой была возмещена терпким приятным вином. Принц Евгений Савойский
[31]
, великий маршал империи и военачальник имперской гвардии, умел принимать гостей. В тот вечер в приемном зале Лилльской цитадели — жемчужины среди творений маршала де Вобана
[32]
— собрались все офицеры из числа тех, кто выжил после кровопролитной битвы при Мальплаке. Это случилось 11 сентября 1709 года. Силы были неравными: 60 000 французов под командованием маршала де Виллара
[33]
против 110 000 союзных войск Великобритании, Австрии и Пруссии! Армиями союзников командовали Евгений Савойский и английский герцог Мальборо. В этом сражении не было победителя как такового. Несмотря на то что союзники смогли захватить Монс и разбить французскую армию, потери обеих сторон были колоссальны. Говорят, что истинной причиной поражения французов стало ранение маршала де Виллара. Пуля угодила ему в колено, и армия, временно лишившись своего главнокомандующего, была вынуждена отступить. Тем не менее солдатам Людовика XIV удалось перегруппироваться под Валансьеном и Ле Кенуа и ценой собственной крови сдержать почти вдвое превосходящие силы противника.
Осада Лилля длилась полгода и завершилась безоговорочной победой принца Евгения, так что повод для празднества был достаточно веский. В числе присутствовавших были и саксонские офицеры (предоставленные Евгению бывшим королем Польши Фридрихом Августом) со своим командиром, генералом фон Шуленбургом, а также его ученик, молодой Мориц, которому совсем недавно исполнилось тринадцать, но который был так высок и статен, что его вполне можно было принять за семнадцатилетнего...
Всего лишь восемь месяцев подросток находился на службе у ветерана битвы при Фрауштадте, когда Саксония чуть было не оказалась захвачена войсками Карла XII. Годом ранее Аврора фон Кенигсмарк всерьез озаботилась будущим своего сына. Время шло, а Фридрих Август все никак не хотел признать Морица своим законным отпрыском. Когда же Аврора поставила вопрос прямо, он попросил привезти мальчика к нему. Сам Мориц тогда был в Вирене вместе со своим молодым учителем Жаном д#39;Алансоном, французским гугенотом-иммигрантом. Наскоро собравшись, Мориц отправился к отцу в Дрезден.
Там, в Резиденцшлоссе, где как раз кипели восстановительные работы (в ходе наступления шведы учинили настоящий погром и подожгли здание), он был представлен своей бабушке. Вдовствующая княгиня была приятно удивлена видеть перед собой столь молодого, но уже высокого и сильного юношу. Его пронзительно-синие глаза смотрели гордо и рассудительно — словом, он был куда приятнее другого ее внука, юного наследника Саксонии! Мориц сразу же стал ее любимцем, и они много времени проводили вместе. Он и сам был в восторге от этой пожилой дамы, гордой и величественной с виду, но теплой и веселой в общении. По правде сказать, мальчику очень не хватало женской ласки. Его блистательная мать все чаще бывала в Кведлинбурге, и, за исключением тетушки Амалии, которая изредка навещала его, все окружение молодого человека составляли мужчины: слуги, гувернеры, учителя... Единственной отдушиной для него была старая Ульрика, хотя со временем ее поведение не стало менее эксцентричным. Бывшая кормилица души не чаяла в Морице, но в силу своего непростого характера скрывала преданную любовь к мальчику под слоем вздорных проповедей... Что же касается отца, то его Мориц не видел с пресловутого визита в Варшаве, случившегося ни много ни мало двенадцатью годами ранее!
Как-то утром в комнату к молодому человеку заглянул старший офицер в сопровождении ординарца, нагруженного тюками с одеждой:
«В мою спальню вошел господин фон Шуленбург, — писал позднее Мориц, — и именем короля призвал меня к военной службе. Он просил, чтобы я поблагодарил Его Величество и был готов отправляться на следующий же день. Он сообщил, что все мои вещи уже собраны и мне разрешается взять с собой одного только слугу. Я был несказанно рад, в особенности тому, что мне не придется более сидеть с гувернером. Господин фон Шуленбург приказал сшить для меня военную форму, которую я надел вместе с широкой портупеей, ножнами и саксонскими гетрами, после чего я сел в карету и поехал к королю, чтобы проститься...»
