28
Испытание
Читателя наряду с автором можно считать главным персонажем романа, без него ничего бы не произошло.
Эльза Триоле
Откуда в отеле такая роскошная библиотека?
Наверное, щедрого подарка эмира хватило не только на клинику. Больше всего поражал анахронизм в оформлении и бросающаяся в глаза элитарность помещения, словно это был читальный зал престижного английского университета, а не гостиничная библиотека. В украшенных изящными коринфскими колонками шкафах стояли тысячи томов в элегантных переплетах. При взгляде на тяжелые резные двери, мраморные бюсты и старинные деревянные панели на стенах возникало ощущение, что перенесся на несколько веков назад. Единственная уступка современности — компьютеры последней модели были спрятаны в шкафах из орехового дерева.
В юности я бы отдал все, лишь бы получить возможность работать в таком месте. У меня в комнате не было письменного стола, и уроки я делал, запершись в туалете: на колени клал служившую столом доску, а на голову надевал строительную каску, слегка заглушавшую крики соседей.
Библиотекарша в круглых очках, мохеровом свитере и шотландской юбке выглядела так, словно телепортировалась из прошлого. Просмотрев список необходимых мне книг, она призналась, что я ее первый читатель за день.
— Люди приезжают сюда отдыхать, им больше нравится лежать на пляже, чем читать сочинения Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.
Слабо улыбнувшись, я принял из ее рук стопку книг и большую чашку горячего шоколада с мексиканскими специями.
Я устроился у большого окна рядом с небесным глобусом Коронелли
[73]
и, не откладывая дела в долгий ящик, взялся за книги.
* * *
Атмосфера как нельзя лучше способствовала работе. Тишину нарушал только шелест переворачиваемых страниц и мягкое шуршание ручки. На столе передо мной лежало несколько тщательно отобранных справочных изданий: «Что такое литература» Жана Поля Сартра, «Lector in fabula»
[74]
Умберто Эко и «Философский словарь» Вольтера. За два часа я исписал добрый десяток страниц. Я чувствовал себя в родной стихии: книги, тишина и покой, как будто я снова преподаю в школе литературу.
— Вау! Да здесь как в университете!
Мило ввалился в величественный зал, словно грязный пес в элегантную гостиную.
Кинув сумку на кресло, он заглянул мне через плечо.
— Ну, нашел что-нибудь?
— Я составил план действий, но нужна твоя помощь.
— Без проблем!
Я надел на ручку колпачок и заговорил:
— Надо распределить обязанности. Ты вернешься в Лос-Анджелес и попытаешься найти уцелевший экземпляр книги. Знаю, шансов мало, но, если его уничтожат, Билли точно умрет.
— А ты?
— Повезу ее в Париж к врачу, которого посоветовала Аврора. Надо приостановить развитие болезни. Но главное…
Я сложил раскиданные по столу листы бумаги, собираясь с мыслями.
— Что главное?
— Я должен написать третий том, чтобы Билли вернулась домой.
Мило нахмурился:
— Не понимаю, почему ты так уверен, что, написав книгу, отправишь ее обратно?
Я взял блокнот и постарался четко, в манере доктора Филипсона, изложить все, что передумал за последние два часа.
— Ты, я, Кароль — мы живем в реальном мире. Это настоящая жизнь, в ней мы совершаем различные поступки и сталкиваемся с себе подобными, то есть с людьми.
— Это понятно.
— Но есть еще и воображаемый мир — мир литературы и вымысла. Там до недавнего времени жила Билли.
Для большей убедительности я нарисовал табличку:
— Продолжай, — потребовал Мило.
— Как ты сам сказал, Билли пересекла границу между двумя мирами благодаря типографской ошибке. Сто тысяч бракованных экземпляров книги открыли ей дверь в другое измерение.
Мило одобрительно хмыкнул.
— И вот, попав в непривычное окружение, Билли стала терять силы.
Мило подскочил.
— Значит, единственная возможность не дать ей умереть здесь — это найти последний бракованный экземпляр…
— А чтобы отправить ее обратно, надо написать третий том. Так она сможет вернуться туда, откуда пришла.
Мило с интересом рассматривал схему, но его явно что-то смущало.
— До тебя так и не дошло, почему третий том позволит ей вернуться домой?
— Честно говоря, нет.
— Ладно, слушай. Объясняю еще раз. Как по-твоему, кто создает воображаемый мир?
— Конечно, ты! Ну, то есть писатель.
— Ты прав. Но я проделываю лишь половину работы.
— А вторую кто?
— Читатель…
Мило озадаченно посмотрел на меня.
— Вот смотри, что написал Вольтер в тысяча семьсот шестьдесят четвертом году, — сказал я, показывая свои записи.
Склонившись над блокнотом, он прочитал вслух:
— Самые нужные книги — это те, в которых половину читатели додумывают сами.
Я вскочил из-за стола и принялся убеждать его:
— Давай подумаем, что такое книга. Всего-навсего определенная последовательность букв. Чтобы рассказ стал рассказом, недостаточно поставить финальную точку. У меня в столе лежит несколько незаконченных произведений, но они мертвы, ведь их никто не видел. Книга оживает благодаря читателю. Именно он вдыхает в повествование жизнь, создавая у себя в голове воображаемый мир, в котором существуют персонажи.
Нашу беседу прервала страдающая от безделья библиотекарь. Она принесла Мило чашку горячего шоколада со специями. Сделав глоток, мой друг заметил:
— Каждый раз, когда очередной роман выходит в продажу и начинает жить своей жизнью, ты говоришь, что больше он тебе не принадлежит…
— Так оно и есть! Книга принадлежит читателю. Он перехватывает инициативу: поселяет персонажей в своем воображении, по-своему интерпретирует некоторые пассажи, находя те смыслы, о которых я даже не задумывался. Но все это часть игры!
