— Выручим? — предложила Билли.
— Ну уж нет! Это же классический трюк — попросить о помощи, а потом обчистить доверчивых туристов.
— Хотите сказать, что все мексиканцы воры?
— Нет, просто с вашим маниакальным желанием подружиться со всеми местными красавчиками мы снова влипнем в дерьмо.
— Кажется, вы были довольны, что нас подвезли.
— Послушайте, я вижу его насквозь: этот тип только и думает, как бы отобрать у нас деньги и машину! Если вас это устраивает, останавливайтесь! Только не просите моего благословения.
К счастью, Билли не стала рисковать, и мы проехали мимо.
После заправки мы остановились в небольшом магазине. На старом длинном прилавке лежали свежие фрукты, молочные продукты и выпечка. Выбор небогатый, но мы все же купили еды и через несколько километров устроили пикник под агавой.
Я мелкими глотками пил обжигающий кофе и завороженно смотрел на Билли. Устроившись на расстеленном на земле покрывале, она с видимым удовольствием поедала песочное печенье польворон и покрытые сахарной глазурью чуррос.
— Как вкусно! А вы не голодны?
Я задумался.
— Что-то здесь не так. В моих романах вы не слишком уж прожорливы, а с тех пор как оказались в реальности, поглощаете все, что попадется под руку…
Она замерла, словно ее только что осенило, а потом призналась:
— Это из-за настоящей жизни.
— Настоящей жизни?
— Том, я же персонаж книги и принадлежу выдуманному миру, а здесь я в гостях.
— Как это связано с вашей прожорливостью?
— Тут все настоящее, у всего есть вкус. Я говорю не только о еде. В воздухе больше кислорода, пейзажи такие яркие, что хочется смотреть и восхищаться ими бесконечно. А выдуманный мир… он слишком блеклый.
— Блеклый? Но ведь все говорят обратное! Люди читают книги, чтобы убежать от реальности!
Она ответила без тени улыбки:
— Знаете, вы отлично рассказываете истории, описываете эмоции, переживания, малейшие движения души, но не умеете передавать то, что составляет суть жизни, — вкусы и оттенки.
Я понял, что она намекает на мои писательские промахи.
— Вы суровы ко мне. Что конкретно вы имеете в виду?
Она оглянулась в поисках примера:
— Ну, скажем, вкус этого фрукта.
Билли отрезала кусочек манго, которое мы только что купили.
— А еще?
Она запрокинула голову и закрыла глаза, подставляя хорошенькое личико легкому утреннему ветерку.
— То, что человек испытывает, когда воздух касается лица…
— Ну-у-у…
Я недоверчиво посмотрел на Билли, хотя знал, что она права: я действительно был не способен передать волшебство мгновения, просто не понимал, как это делается. Подобные мелочи проходили мимо меня, я сам не умел наслаждаться ими и, естественно, не мог поделиться ощущениями с читателем.
Девушка резко открыла глаза и показала пальцем вдаль.
— Или, например, это растрепанное розоватое облако, выглядывающее из-за холма.
Вскочив на ноги, она увлеченно продолжила:
— Вы бы написали: «На десерт Билли съела манго», но вам бы в голову не пришло подробно описать его вкус.
Она аккуратно положила мне в рот кусочек сочного фрукта.
— Ну, какое оно, это манго?
Ее упреки задели меня за живое, но я с готовностью включился в игру, пытаясь как можно точнее ответить на вопрос:
— Хм… спелое, сочное — одним словом, то, что надо.
— Вы можете лучше.
— Ну-у-у… у него сладкая, сочная, ароматная мякоть, она прямо тает во рту…
Билли улыбнулась. Я продолжил:
— …словно напитана и позолочена солнцем.
— Не переусердствуйте, а то получится рекламный ролик!
— Вам не угодишь!
Она свернула покрывало и направилась к машине, бросив по дороге:
— Короче, вы поняли принцип, это уже хорошо. Не забывайте о нем, когда будете писать следующую книгу. Сделайте так, чтобы я жила в мире, где есть цвета и вкусы, где фрукты — это фрукты, а не подделки из папье-маше.
* * *
Сан-Диего-фривей
— Околеть можно! Закрой окно, а?
Мило и Кароль выехали час назад. Радио извергало новости политики. Чтобы не поднимать болезненные темы, оба делали вид, что увлечены обсуждением региональных проблем.
— Когда ты так вежливо просишь, невозможно отказать, — заметила Кароль, закрывая окно.
— Не устраивает моя манера говорить?
— Да, меня коробит твоя грубость.
— Извини, я простой человек и, в отличие от некоторых, не пишу романы!
Кароль ошеломленно взглянула на него:
— Это ты к чему?
Мило нахмурился, прибавил звук, словно не желая отвечать на вопрос, но передумал и ни с того ни с сего брякнул:
— У вас с Томом что-то было?
— Что?!
— Признайся, ты ведь всю жизнь влюблена в него!
Кароль ошарашенно поинтересовалась:
— Ты так думаешь?
— Конечно! Все эти годы ждешь, когда он наконец увидит в тебе женщину, а не лучшую подругу.
— Мило, пора завязывать с травой и выпивкой. Когда ты несешь такой бред, мне хочется…
— Чего тебе хочется?
Она покачала головой:
— Не знаю, например… вытащить из тебя все внутренности и наблюдать, как ты медленно подыхаешь, а потом клонировать эти жалкие остатки в десяти тысячах экземпляров и собственными руками уничтожить каждого из десяти тысяч клонов, да так, чтобы смерть была как можно более мучи…
— Ладно-ладно, — перебил он, — я понял основную мысль.
* * *
Мексика
Хотя машина ползла как улитка, цель путешествия неотвратимо приближалась. Мы уже доехали до Сан-Игнасио, а наша развалюха тарахтела как ни в чем не бывало.
Впервые за долгое время я чувствовал себя хорошо. Мне нравились пейзажи за окном, нравился запах нагретого солнцем асфальта — эдакий пьянящий аромат свободы, нравились магазины без вывесок и остовы брошенных машин, глядя на которые казалось, что мы едем по легендарному шоссе 66.
[50]
