Мы свернули на первую попавшуюся лесную дорогу и отъехали подальше от шоссе, чтобы «Бугатти» было труднее найти.
— До границы километров сорок, не больше. Попробуем отыскать другую машину в Сан-Диего.
Билли открыла битком набитый багажник.
— Это ваше, я сложила туда кое-какие вещи!
Она швырнула старый «Самсонайт» так, что я чуть не упал.
Ей же пришлось выбирать, какой из горы чемоданов с одеждой и обувью Авроры взять с собой.
— Давайте скорее, мы же не на бал едем, — поторопил я.
Она схватила большую дорожную сумку с монограммой и объемную серебристую косметичку. Я двинулся было в путь, но Билли крикнула:
— Подождите, у меня для вас подарок. На заднем сиденье!
Я поднял брови, ожидая очередного подвоха, но все же заглянул в салон. Там я обнаружил завернутую в пляжное полотенце… картину Шагала!
— Подумала, что она вам дорога.
Я с благодарностью посмотрел на Билли. Еще чуть-чуть, и я бы расцеловал ее.
Замотанные в полотенце «Голубые любовники» лежали на сиденье. Они прильнули друг к другу, как двое студентов на первом свидании в кинотеатре для автомобилистов.
Картина всегда действовала на меня благотворно. Вот и сейчас, стоило лишь взглянуть на нее, как сердце сжалось, а на душе стало спокойнее. Я смотрел на этих двоих, прижавшихся друг к другу и застывших в вечном объятии, — сила их любви излечивала любые душевные раны.
— Вы улыбнулись впервые за сутки, — заметила Билли.
Я взял картину под мышку, и мы побрели прочь от машины.
* * *
Нагруженные как мулы, потея и задыхаясь, — причем я гораздо больше, чем Билли, — мы карабкались по холмам, надеясь, что нас не заметят из вертолета. Очевидно, нам удалось ускользнуть от полицейских, хотя время от времени сверху доносилось угрожающее жужжание.
— Все, больше не могу.
Я, как собака, высунул язык.
— Что вы напихали в чемодан? Такое ощущение, что это сейф, набитый драгоценностями!
— Видимо, со спортом вы тоже не в ладах, — констатировала Билли.
— Да, в последнее время я нечасто выходил из дома. И потом, не забывайте, что утром я прыгнул с третьего этажа.
Босоногая Билли грациозно скользила между деревьев, держа туфли в руках.
Последний крутой спуск, и мы наконец вышли на дорогу. Это, конечно, не Национальное шоссе, но здесь двустороннее движение, что уже неплохо.
— По-вашему, нам в какую сторону? — поинтересовалась Билли.
Я поставил чемодан и с облегчением наклонился, уперев руки в колени, чтобы перевести дыхание.
— Понятия не имею. У меня что, на лбу написано «www.google.maps»?
— Поедем автостопом, — сказала она, проигнорировав мое замечание.
— С таким количеством багажа нас никто не возьмет.
— Это вас никто не возьмет, — уточнила девушка. — А меня…
Присев на корточки, она порылась в сумке и извлекла оттуда новый комплект одежды. Без тени смущения она при мне сняла джинсы и надела белые мини-шорты, а куртку сменила на короткий светло-голубой пиджак «Балмейн» с широкими квадратными плечами.
— Десять минут, и мы будем сидеть в машине, — уверенно заявила Билли.
Она поправила солнечные очки и, виляя бедрами, пошла по обочине.
Я снова поразился двойственности ее натуры: в мгновение ока наивная шалунья превратилась в высокомерную провокаторшу.
— Мисс Кемпинг-Караваннинг, кажется, обчистила все модные магазины на Родео-драйв! — крикнул я, догоняя ее.
— Мисс Кемпинг-Караваннинг насрать на ваши шуточки.
* * *
Прошло несколько минут. Мимо проехало машин двадцать, не больше, но ни одна не остановилась. Вскоре мы увидели табличку «Парк Сан-Диегито», потом, на развилке, указатель на Национальное шоссе № 5. Мы находились на правильном пути, только вот ехать собирались в противоположную сторону.
— Перейдем дорогу и будем стопить там.
— Не хочу вас обидеть, но, кажется, вы недостаточно соблазнительно выглядите.
— Пять минут, и ваша задница будет покоиться на кожаном сиденье, спорим?
— На что угодно.
— Сколько денег у вас осталось?
— Чуть меньше семисот долларов.
— Пять минут, — повторила она. — Засекайте. Ах да, у вас же больше нет часов…
— А что получу я, если выиграю?
Но она уклонилась от ответа, неожиданно серьезно проговорив:
— Придется продать картину…
— Ни за что!
— А как, по-вашему, мы купим машину и заплатим за гостиницу?
— Это просто бред! Такие картины продают на аукционе, а не на первой попавшейся заправке!
Билли нахмурилась, подумала немного и смягчилась:
— Ладно, можно не продать, а заложить.
— Заложить? Это полотно великого художника, а не бабушкино кольцо!
Она пожала плечами. В этот момент мимо прогромыхал старый красно-коричневый пикап.
Машина уехала вперед метров на десять, потом остановилась и дала задний ход.
— Гони бабки! — улыбнулась Билли.
В драндулете сидели двое мексиканцев-садовников, которые утром ездят на работу в Национальный парк, а вечером возвращаются домой, в Плаяс-де-Росарито. Они согласились подбросить нас до Сан-Диего. Старший напоминал Бенисио дель Торо, постаревшего лет на тридцать и поправившегося на тридцать килограммов, а младший носил нежнейшее имя Эстебан и был…
— …как две капли воды похож на сексуального садовника из «Отчаянных домохозяек»!
[31]
— прощебетала Билли, которой юноша явно пришелся по вкусу.
— Secora, usted puede usar el asiento, pero el secor viajara en la cajuela.
[32]
— Что он сказал? — спросил я, предчувствуя неладное.
— Сказал, чтобы я садилась в кабину, а вам придется довольствоваться кузовом… — перевела Билли.
Ее явно обрадовала возможность поиздеваться надо мной.
— Вы же обещали кожаное сиденье! — протестовал я, залезая в кузов и устраиваясь среди инструмента и мешков с сеном.
* * *
«I've got a Black Magic Woman».
[33]
