— Если вы не против, перейдем к психологическим тестам.
Нет-нет, мне совсем не хочется проходить тесты, впадать в искусственный сон и принимать таблетки! Не желая вступать в разговор, я встал с дивана.
Я сделал несколько шагов вдоль перегородки из матового стекла. Рядом с ней возвышалась скульптура, изображающая «колесо закона» со стилизованными языками пламени и цветочным орнаментом. Метровый символ буддизма тянул в разные стороны восемь лучей, которые должны были указывать путь к избавлению от страданий. В этом состоял закон Дхармы: идти к тому, «что должно случиться», следовать по назначенному пути, пока не найдешь «правильное действие».
Внезапно меня озарило. Схватив скульптуру, я изо всех сил швырнул ее в огромное окно. Оно разлетелось на множество мелких осколков.
* * *
Я помню крик Кароль.
Помню развевающиеся атласные шторы.
Помню огромную брешь, в которую ворвался ветер, опрокинувший вазу и смахнувший со стола листы бумаги.
Помню зов неба.
Помню, как без разбега упал в пустоту.
Помню ощущение свободного полета.
Помню грусть девочки из Мак-Артур-Парка.
13
Беглецы
Многие спрашивают, когда я наконец сниму фильм с реальными персонажами. Но что такое реальность?
Тим Бертон
— Долго же вы там сидели! — жалобно протянул чей-то голос.
Он принадлежал не ангелу и уж тем более не святому Петру.
Он принадлежал Билли Донелли!
Стоянка у клиники
Полдень
Упав с третьего этажа, я приземлился на крышу старого помятого «Доджа», припаркованного прямо под окнами Софии Шнабель. Я лежал, запутавшись в шторе. У меня саднило бок, болели колено, шея и щиколотка, но я не умер.
— Не хочу торопить, но, если мы срочно не слиняем, они все-таки наденут на вас смирительную рубашку.
Очевидно, она снова порылась в шкафу Авроры: на ней была белая майка, искусственно вытертые джинсы и приталенная куртка, украшенная серебристым кружевом.
— Ну что? Долго будете лежать? — снова спросила она, тряхнув у меня перед носом ключами с брелоком «Бугатти».
— Ах, вот кто их стащил! — сказал я, слезая с крыши «Доджа».
— Да. Кому надо сказать «спасибо»?
Звучит неправдоподобно, но при падении я лишь слегка ушибся, однако, встав на землю, вскрикнул от боли: я вывихнул ногу и с трудом мог ходить.
— Он здесь!
Мило выскочил на стоянку и отправил за мной в погоню трех крепких санитаров, больше напоминавших регбистов в белых халатах.
Билли уже сидела за рулем. Я рухнул рядом с ней на пассажирское сиденье.
Но едва она направилась к выезду со стоянки, как автоматический шлагбаум опустился. Не теряя времени на размышления, она резко развернула машину.
— Попробуем прорваться через задние ворота.
— Том, вернись! — взмолилась Кароль, когда мы промчались мимо нее.
Три колосса попытались преградить нам путь, но Билли, явно наслаждавшаяся гонкой, переключила скорость и поехала еще быстрее.
— Признайтесь, что рады меня видеть! — торжествующе сказала она.
В этот момент машина разнесла в щепки шлагбаум задних ворот, и мы вырвались на свободу.
Борьба! Разожги угасший огонь!
Дилан Томас
— Куда теперь? — спросил я, обеими руками вцепившись в ремень безопасности.
Проехав по бульвару Пико, «Бугатти» на полной скорости вывернула на Пасифик-коуст-хайвей.
Сидевшая за рулем Билли, кажется, вообразила себя Айртоном Сенной:
[25]
то резко тормозила, то так же внезапно разгонялась, то на дикой скорости выделывала невероятные виражи.
— Это не машина, а ракета! — только и ответила она.
Я сидел, откинув голову на спинку кресла, и чувствовал себя, как в самолете во время взлета. Билли с необычной для девушки сноровкой переключала скорости, очевидно получая от этого огромное удовольствие.
— По-моему, она слишком шумит.
— Шумит?! Вы шутите? Да со звуком этого мотора никакой Моцарт не сравнится!
Поскольку Билли пропустила мимо ушей мое замечание, я раздраженно повторил вопрос:
— Куда мы едем?
— В Мексику.
— Что?
— Я сложила ваши вещи и туалетные принадлежности.
— У вас не все дома! Какая, к черту, Мексика?
Все это мне не нравилось. Я попросил Билли высадить меня у первой же клиники, чтобы показать врачу покалеченную ногу, но она и бровью не повела.
— Остановитесь, — приказал я, хватая ее за руку.
— Больно!
— Немедленно остановитесь!
Она резко затормозила, слегка выехав на обочину. Машину чуть не занесло, но потом она выровнялась и замерла в облаке пыли.
* * *
— Что вы придумали? Зачем нам в Мексику?
Мы оба вышли из машины и ругались, стоя на обочине.
— Я везу вас туда, куда вы сами боитесь ехать!
— Ах вот как! На что это вы намекаете?
Я надрывался, чтобы перекричать шум проезжающих машин, каждое слово отдавалось вспышкой боли в грудной клетке.
— Вам нужно поговорить с Авророй! — заорала Билли.
В этот момент, оглушающе гудя и едва не задев «Бугатти», мимо проехала фура. Я смотрел на девушку, совершенно сбитый с толку.
— При чем тут Аврора?
Воздух над шоссе был грязным, словно маслянистым. Поодаль, за заграждением, виднелись взлетные полосы и здание международного аэропорта Лос-Анджелеса.
Билли открыла багажник и достала журнал «Пипл мэгэзин». Обложка пестрела новостями из жизни звезд: Брэд Питт и Анджелина Джоли на грани ссоры, очередные похождения Пита Доэрти, мексиканские каникулы чемпиона «Формулы 1» Рафаэля Барроса и его новой невесты… Авроры Валанкур.
Словно желая помучить себя, я открыл еженедельник на указанных страницах и обнаружил серию гламурных фотографий: обрывистые скалы, белый песок, бирюзовая вода, а посреди райского пейзажа светящаяся от радости Аврора в объятиях своего идальго.
