— Отставить. Новый приказ исходит из выполнения первого. Адмиралтейство не знает, что вы колупались пальцем в корме, а не мины ставили.
Оставшиеся три капитана минзагов переглянулись, самый молодой вздохнул:
— Как раз англичане на север подались.
— А вы хотели ставить мины в Фонтанке, гардемарин? Чтоб вас никто не обидел?
— Виноват, ваше высокоблагородие.
— То-то же. Прослежу за тралением и к вам забреду.
— Вашвысокбродь, — оттарабанил запыхавшийся вестовой. — Господин комендант вас срочно просят.
Метнув последнюю глазную молнию в минеров, Макаров зашагал к коменданту порта. Тот показал рапорты с обоих маяков. Север докладывал, что британская эскадра собралась в кучу милях в семи-восьми в сторону Гельсингфорса у самого минного заграждения, на котором взорвался старый пароход. Несмотря на сумерки, там вовсю идет траление. С южного маяка доложили, что поблизости от него собрались три оставшиеся лодки.
Что-то недоброе мелькнуло в насупленных бровях коменданта. Сомнения разрешил молодой романтичный лейтенант, о которых поэты пишут «Юноша бледный со взором горящим».
[17]
Он испросил разрешения обратиться, потряс руку подводнику и горячо произнес.
— В прошлую войну англичане превратили наш форт в груду щебня, погубив изрядно людей в гарнизоне. Вы отогнали варваров! Ныне они боятся ваших торпед и тщатся найти путь в обход. Земной поклон вам, ваше высокоблагородие.
— Извольте заняться делом, лейтенант! — рявкнул комендант.
Вот и прояснилось. Для подполковника последний шанс продвинуться по службе и сбежать с опостылевшего острова — пострелять по британцам. Сколько православных погибнет в огненной потехе — не столь важно. Бабы нарожают…
— Объяснитесь лучше, господин подполковник. С северного маяка видны шхеры берега Финляндского княжества, там также маяк стоит. Какого же дьявола нет световой связи с материком?
— Так что телеграфическая была, — недоуменно колыхнул зарослями усов комендант. — Все новейшее, телеграф, аэростат, телектрофон, согласно циркулярам Адмиралтейства.
Еще бы мозги поновее, сердился Макаров, руганью и зуботычинами подгоняя вялых человекоподобных, опускавших маховичные торпеды в бортовые ниши «Лосося». На самом деле в безобразии и разгильдяйстве виноват дружище Александр, почивший на лаврах. База подлодок в Гохланде — его епархия. Когда, любопытно, он в последний раз был на острове и строил местных? Немец, педант. Почему не может того же спросить с других? Из него воспитатель — как из дерьма пуля. Лучше бы занимался только прожектами.
Доносились отдаленные взрывы. Всплывшие мины, сорванные с минрепа, проще расстрелять, нежели обезвредить. С маяков сообщили, что на юге подорвался и затонул посланный Макаровым минзаг, на севере — британский тральщик. Туда им и дорога, сплюнул каперанг. Неизвестно, на кого больше зла не хватает — на непрошеных гостей с Альбиона, которые нагуляются в войнушку и вернутся домой, или местных синявиных, каковые навсегда останутся тут и продолжат карабкаться по морскому карьерному трапику вверх.
Оставил приказ подлодкам не отдыхать ни минуты, ежели «железо» позволяет — срочно брать торпеды и обходить британское столпотворение с запада, стараясь расстреливать броненоски и канонерки сопровождения. Тогда оставшейся паре броненосцев и беззащитным грузовым судам пристало выбирать себе место на дне поуютнее.
Через полтора часа «Кальмар» отправился к тральщикам, разминувшись с «Окунем», «Кайманом» и «Мако», колонной следовавшими в бухту. Окончательно стемнело, зато вражьи корабли освещались как Невский прошпект. Прожекторы шарили у бортов, отыскивая срезанные и всплывшие мины.
— Поглядите, Феликс Викторович, они снова пароход вперед пускают, килем щупать заграждение.
Лодка дрейфовала в какой-то полумиле от британского копошения, невидимая на фоне черной балтийской воды.
— Догадываюсь о вашем замысле, ваше высокоблагородие. Они пойдут в узкий проход, мы будем стрелять их как в тире?
— Не получится, гардемарин. Вы сколько ходите на «Кальмаре»? Пятый поход? Прискорбно, что вам преподают технику, а не философию подплава. Субмарина есть оружие скрытное и неожиданное. Британцы ждут нашей засады, десятки орудий смотрят за минную линию. Не удивлюсь, если они сперва обстреляют волны, а потом двинут. Учитесь на будущее. Вниз!
Втянув духовую трубу, лодка кинулась навстречу жертвенному пароходу, который самым малым ходом испытывал проход. Торпеда ценой полторы тысячи рублей оторвала ему носовую часть на длину трети корпуса. Едва ли сама посудина стоила больше.
— Теперь сообразили? Взрыв мины и торпеды не различить. Сэры-джентльмены враз смекнут, что тральщики схалтурили, и будут снова пару-тройку часов море утюжить. К середине ночи подтянутся наши три лодки, ударят с тыла. Мы-то в курсе, что здесь мины срезаны. Пройдем футах в тридцати на глубине, чтобы на всплывшую не напороться, и расстреляем оставшиеся пять торпед.
— Спасибо за науку, ваше высокоблагородие!
Глянув на восторженное лицо гардемарина, Макаров поставил следующий минус Бергу. За двое суток с офицерами «Лосося» он понял, что в Морском кадетском корпусе обучение чисто подводным материям из рук вон плохо поставлено. Боцман с «Акулы» и то больше хитростей знал, нежели выпускники самого главного цеха по выстругиванию флотских командиров.
Лодка дрейфовала на поверхности, изредка включая малый ход. Экипаж отдыхал на местах. Продолжительное ожидание переносилось стократ легче, чем днем полчаса среди минных тросов. И все же когда в двух милях к западу загрохотали веселые взрывы, а небо осветилось хищными зарницами, пришло облегчение.
Спустившись в центральный пост, Макаров приказал открыть межотсечные люки и двери.
— Господа! Братья! Не буду говорить долго и красиво, мы не на параде. Только знайте, мы идем на самую главную битву войны. Обломаем рога британцам, выжившие домой побегут. Сейчас вы — главная сила и надежда России. К погружению стоять! Погружение на перископную! Полный вперед!
Слова могут творить чудеса, если ими не злоупотреблять. Плохо обученный экипаж вдохновился. Снобы в белых кителях, любители красоваться на мостиках броненосцев остались в Кронштадте и далеком Санкт-Петербурге. Победу добывают совсем другие — чумазые матросы в темных и тесных отсеках. Сейчас гардемарин на подлодке для державы ценнее, чем адмирал на мягких перинах. Поэтому — вперед! Ни единой ошибки, ни секунды послабления. Не посрамить командира, который доказал, что носит погоны капитана первого ранга заслуженно, а не за выслугу лет.
Поднырнув под суетящиеся тральщики, «Лосось» проскочил к броненосцу, любезно обозначившему свое положение прожекторами, судорожно шарящими по волнам. Но Макарову нужно не более пяти секунд, чтобы поправить курс на торпедную атаку. Не родился еще вахтенный офицер, что за эти мгновения засечет перископ. Взрыв! Взрыв! Как там его звали по-английски? Плевать. В газете название прочтем, чуть повыше колонки фамилий затонувших на нем британских сэров.
