— Не боитесь пускать в ход сразу все лодки?
— Не ждут они нас, Николай Андреевич. В первый налет чистое истребление выйдет. Далее трудней окажется.
— На том и ладно. Бери лихтер, грузись. С Богом!
С мостика «Константина», неторопливо гребущего на юг на восьми узлах, дабы не напрягать машины тянущихся позади лодок, Макаров разглядывал горизонт. Вахтенные еще глазастее, но не им делать выбор при виде вражьих дымов. С другой стороны, коли встретятся броненосцы по пути к Босфору, он может в деле проверить подлодки на просторе да на глубинах.
Вслед за пароходом, превращенным в матку для четырех торпедных катеров, в плавбазу субмарин и одновременно в малый крейсер с трех- и шестидюймовыми орудиями, следовали четыре легкие субмарины «Акула», «Пиранья» и «Терпуга» с торпедами и минный заградитель «Тунец». Пятисоттонные «Катран» и минзаг «Кальмар» рассекали волны тут же; они способны обойтись и без плавбазы, но близость «Константина» изрядно сократит время получения торпед и мин.
Степан Осипович нервически стискивал руки и в то же время ощущал счастье чрезвычайное. Пока раскачиваются в питерских дворцах, он сделает первые выстрелы этой войны по вековечному, прямо-таки органическому врагу русских. Сейчас им будет и Чесма, и Синоп. Главное — новое оружие. Если не допустить ошибок, мир узнает о русских подлодках и содрогнется.
Непонятно поведение Константина Николаевича. Как войной запахнет, великие князья стаей летят на фронт. Отчего генерал-адмирал не в Севастополе? Почему не у штурвала?
К счастью капитан-лейтенанта, он успел покинуть порт за полсуток до августейшего повеления — не рисковать, к турецким берегам зря не лезть и вообще ненужную энергию не выплескивать. Усилия Берга пошли прахом. Братья Романовы продолжали считать субмарины оружием береговой обороны. Эдакими потаенными «поповками».
Потому-то первый и, возможно, единственный раз в жизни Макаров командовал эскадрой в семь вымпелов, получив достаточно смутный приказ топить все, что несет турецкий флаг, не имея понятия о действии крупных лодочных сил и тактики их применения, так как эта тактика рождалась только ныне. На Черном море один Берг рискнул сходить к чужим берегам. Возможности лодок, особенно усиленных плавбазой, являлись слишком большим секретом, чтобы его раскрыть врагу, проводя маневры. Русскому флоту, как и сухопутной армии, не привыкать учиться в бою.
Оттого Степан Осипович не обольщался. Подготовка экипажей не закончена, некомплект имеется. У самой крупной торпедной субмарины недостает двух офицеров. Старпом капитанствует, после списания гардемарина Синявина вахту несут унтеры наряду с офицерами.
За сорок пять миль до Босфора с «Пираньи» отсемафорили о пожаре в машинном. Огонь потушили, лодку взяли на буксир. Макаров сделал зарубку в памяти — коли все кончится хорошо, подумать о снастях для тушения пожаров под водой.
План загнать эскадру в Золотой Рог, как предлагал Берг, казался Макарову избыточно дерзким. Можно потерять половину лодок в первом же бою. Хорошо, приказ о походе на Константинополь не от великого князя исходит, а то как бы еще посмотрели на его изменение.
Лодки попарно швартовались по бортам, чтобы «Акулу», «Терпугу» и «Кальмара» догрузить мазутом. Ланге тоже запросился — маневры в Золотом Роге истощат батареи, их заряжать за счет мазута.
Собрав командиров в кают-компании «Константина», Макаров рассказал диспозицию.
— В Золотой Рог пойдем втроем: я на «Акуле», «Катран» и «Кальмар». «Пиранья» на электричестве двигаться может, потому охраняет «Константина». Мичман Раскатов, на «Терпуге» следуйте к Зонгулдаку топить турецкие транспорты и любые вооруженные пароходы. Лейтенант Логинов, принимаете командование «Константином». Минируете проходы от Босфора вдоль западного побережья и пройдите до устья Дуная. Сами в перестрелку с турком не вступайте, у вас «Пиранья», «Тунец» и катера.
Раскатов приуныл. Охота в Золотом Роге манила крупной дичью. На северном берегу «Анатолии» угольщики да разве что канонерки. Наверняка есть броненосцы на кавказском берегу, но к Батуму и в Крым не хватит мазута.
Спустившись в центральный пост «Акулы», капитан-лейтенант извелся терзаниями — все ли предусмотрел да разъяснил подчиненным. Море не суша, вестового не пошлешь. О каждом узнаешь только в Севастополе. А отвернется Фортуна, и сгинет кто-то вовсе. Тогда гадай оставшуюся жизнь, несешь ли грех, что не додумал, не сделал, или корабль погиб от причин совершенно роковых.
Крались куда осторожнее, чем Берг два месяца назад: война. Даже ночью шли под перископом, дабы не потревожить осиное гнездо, ныряя и уворачиваясь от встречных судов.
Крадущаяся под водой субмарина кажется потусторонним существом. Черная в черном, чуть сереют овалы иллюминаторов на рубке, куда просачивается свет из центрального поста. Почти бесшумная, лишь негромко шуршат винты на среднем ходу и тихо чавкает паром машина. Связанная с атмосферическим воздухом только двумя трубками, готовая в любую минуту втянуть их, замуроваться и нырнуть в глубину, полностью отрезанная от среды и, кажется, от всего земного существования. Смертельно опасная, ибо ее торпеды несут гибель любому кораблю, а любая серьезная поломка убьет свой экипаж.
Большую часть следующего дня тройка подводных убийц провела у входа в залив, иногда переговариваясь через колокол и подвсплывая на перископную глубину. Макаров решился начать рейд в глубь Золотого Рога за час до заката. Ночь укрывает лодки, но и затрудняет ориентирование. Зайти в залив нужно зрячими, не столкнуться с парусной мелюзгой, верно выбрать цели. В предзакатный час и после захода солнца целых три обязательных намаза (молитвы) — Аср, Магриб и Иша. По крайней мере, так молятся татары близ Севастополя. Обратив взор к Аллаху, правоверные меньше глазеют на волны.
Корабли снова разделились. «Кальмар» замер в ожидании, «Акула» и «Катран» пристроились к испанскому пароходу. За ним получается следовать без перископа, на слух.
— Прошли девять кабельтовых, ваше благородие, — шепнул штурман. — Бухта расширяется.
— Сигнал «Катрану», всплытие под перископ.
Макаров жадно прильнул к окуляру. В кабельтове удаляющаяся корма испанца. А вот и то, что нужно. В зареве вечернего солнца спереди справа по курсу показалась главная стоянка османского флота.
— Убрать перископ. Четыре кабельтовых за пароходом. Слухач, «Кальмара» слышно?
— Так точно, ваше благородие. Сзади они. Тихо.
Когда-нибудь враг тоже опустит в воду слуховые трубы, и будем молиться на малошумность лодок. А ныне она вредит. Можно наскочить друг на друга в глубине.
Даже на двух узлах четыре кабельтова минули быстро. Капитан снова рискнул поднять перископ. Темнеет. Тяжеловесные туши с высоким рангоутом заняли весь северный берег. В глубине залива и ближе к главному фарватеру виднеется большой корабль.
— Передать нашим — ждать!
Если это он, то потопление броненосца окупает не только нынешний рейд, но и постройку всех черноморских лодок. На нем горят огни, на палубе видно шевеление. Из двух труб подымается дым — машина под парами.
