Вот и начались межведомственные склоки, хоть и под крышей одного министерства, горько усмехнулся про себя Берг. Оружейники ставят палки в колеса кораблестроителям.
— Что скажете, господин капитан-лейтенант?
— Ваше превосходительство! Постановка мин у русских берегов в отсутствие противника действительно с надводного судна лучше, хотя нет у нас корабля, способного перекрыть весь залив за один выход, о чем поставлено в укор «Щуке». Однако же в прошлую войну, будь на Балтике подлодки, они смогли бы укладывать мины прямо под англичан, куда надводные корабли и нос казать не смели, — Берг увидел осуждающие взгляды моряков, которым наступили на больное место, и продолжил мягче. — Я полагаю лодку оружием в первую голову наступательным. «Щука», доставленная на плашкоуте к входу в Босфор, или переделанная «Александровка» своим ходом могут минировать Константинопольский рейд прямо под носом у турок. В несколько заходов — перекрыть выход в Черное море. Поставьте броненосец за минным заграждением, дабы турку неповадно было тралить, пройдитесь по северным портам, и османам на Черном море останется разве что ловить рыбу с берега удочкой.
— Слишком гладко получается, господин подводник, — нахмурился адмирал. — Что у нас с самодвижущимися минами?
Снова встал каперанг.
— Имеем предложение от мистера Вайтхеда, прожекты господина Александровского и генерала Герна.
— Доложите.
— Англичанин предлагает две мины. Легкая четырнадцатидюймовая мина массой триста сорок шесть фунтов, сорок фунтов пироксилинового заряда, ход семь узлов на расстояние двести ярдов. Шестнадцатидюймовый снаряд весит шестьсот пятьдесят фунтов, несет семидесятифунтовый заряд, дальность двести ярдов. Приняты на вооружение Австро-Венгерским флотом, на рассмотрении у англичан и французов. Цену предлагает неслыханную. Расчет за мины и за проектную документацию передан министру. Торпедо господина Александровского только в эскизах. Калибр — двадцать четыре дюйма, масса больше тонны. Обещает больший ход и массу заряда, но натурным образцом подтвердить не может. Идея генерала Герна также не проработана.
— Как вы сами считаете, господин капитан первого ранга, самодвижущиеся торпедо имеют будущее на флоте?
— Сомнительно. Ни одна канонерская лодка не подпустит к себе врага на двести ярдов. Ныне растет дальность артиллерии.
— Разрешите? — Берг понимал, что нарывается. Он говорил больше всех, имея самое младшее звание из присутствующих, разве что титулярный советник Александровский был ему ровней. Но и смолчать нельзя. — Иностранные флоты, принимая торпедо Уайтхеда, не получат больших преимуществ. Резоны привел господин капитан первого ранга. Мы имеем шанс первыми обучиться нападению с торпедо из-под воды. По опыту Америки знаю — после первой удачной атаки противник оробеет. Ежели Уайтхед намерен продать нам мины, пусть предъявит их на опыты. Господа Александровский и Герн, а также минный департамент в силах оценить их действие.
— Похвально, что вы радеете за подводное дело. Однако казна не бездонная, — изрек адмирал до боли известную истину. — Коли на канонерки и корветы самоходные мины не приспособить, не заинтересуют они великого князя.
Длившиеся июнь и июль военно-придворные маневры привели к тому, что Берг оказался командиром подводно-миноносного отряда из трек лодок, ни одна из которых не была готова не то что к войне, но и к выходу в море. «Щука» украшала Мортонов эллинг с вырезанным листом в кормовой части корпуса. Духовые и оптические трубы, заказанные в складном варианте по образу подзорной — с выдвигающимся коленом, запаздывали, старые поторопились снять.
За три недели выходов на лодке со свинцовыми аккумуляторами ее экипаж начал жаловаться на признаки цинги. Не помогали даже испытанные средства — клюква, лимоны и еловый отвар. Единственной причиной могли быть испарения из батареи. Потому крепление и размещение свинцовых ящиков снова меняли, насколько позволял узкий корпус, от каждой банки тянулась вытяжная трубочка, отсасывающая газы через особый нагнетатель за борт.
На берегу оказалось шестнадцать человек из команды Александровского. Матросы привычно ждали увольнения в запас, обещанного к 1874 году после семи лет службы, офицеры засуетились о переводе. Терять с трудом взращенные кадры решительно не хотелось, но и выхода Берг не видел.
На две оставшиеся лодки сметы утвердили. Затем с чисто русской последовательностью денег не дали. Оснастку под малютку Герна удалось оплатить лишь осенью. Трехсоттонную громадину пришлось вытащить на сушу и законсервировать до лучших времен.
Глава седьмая
— Венчается раб божий Александр и раба божья Мария… — возносился к сводам Андреевского собора чистый голос иерея Иоанна.
Не слишком строгая лютеранская церковь не возбраняла российским прихожанам вступать в браки по православному обряду. Джон и Том, оказавшиеся в русском храме впервые, долго оглядывались в поиске скамей, на которых сидят в католических и баптистских церквах.
— Я говорил тебе, уголек, когда наш Алекс получит статус и оклад, сразу женится. Он правильный.
По-особому избирательная правильность капитан-лейтенанта проявилась весной, когда в Кронштадт привезли две австрийские торпеды Уайтхеда и нехитрые приспособления для их запуска. Воодушевленный грядущей войной англичанин, запах которой витал над Европой в грозных ультиматумах Наполеона Третьего, согласился на представление с весьма жесткими условиями: закупка не менее десяти «рыбовидных торпедо» в течение двух лет с последующим развертыванием выделки мин в России. Поэтому переговоры с Уайтхедом затянулись. Александровский с Герном смогли выдать лишь прототип, для принятия которого на флот было далеко.
В марте, как только главный Кронштадтский рейд очистился ото льда, свежеиспеченный семьянин умудрился спустить на воду сразу две лодки. Преображенная «Щука» получила наконец складные трубы, вентиляцию батарей и зарядку с двух динамо при отключенном гребном валу. Палуба позади рубки украсилась направляющими для постановки мин.
Ланской воплотил в жизнь чаянье любого морского офицера — стал капитаном. Пусть под его командованием оказался малыш постройки Герна, получивший имя «Ерш», никто не начинает капитанство с линейного корабля.
Малая лодка заметно распухла. Нижняя часть корпуса также стала прочной, место балластной систерны и баллонов заняли аккумуляторы. Появилась небольшая надстройка, а рубка с перископом съехала вперед, так как разросшееся машинное отделение снесло одну переборку и захватило мидель. Бока раздулись как хомячьи щеки за счет легкого корпуса. У шестого с носа шпангоута выросла вторая пара горизонтальных рулей. С пятнадцатисильным электромотором и такой же паровой машиной «Ерш» при возросшем до сорока тонн подводном водоизмещении оказался куда проворнее, нежели в прошлом году.
Глядя на выступление британского дельца перед Морским техническим комитетом, Берг с досадой осознал, что европеец далеко продвинулся не только в инженерии, но и в умении продавать товар. Он не опускался до заведомой и легко раскрываемой лжи, не нес чепухи, как Александровский, предлагавший лепить «шарнирную» мину к корпусу вражеского корабля. Более того, Уайтхед допускал вероятность отказа части снарядов. Он пришел к той же арифметике, что и годом ранее прикидывал Александр, — четыре шестнадцатидюймовые мины утопят крупный корабль при подрыве двух. Затем англичанин показал расчет цены зарядов, небольших быстроходных канонерских лодок и стоимость их содержания, допустив гибель одной канонерки в атаке на линейный корабль или парусно-паровой фрегат. Сложив все возможные издержки, он доказал, что в наихудшем случае уничтожение фрегата торпедами раз в десять дешевле его постройки. Даже Пилкин не нашел что возразить.
