Бармен – лысый, пузатый детина с испитым лицом встретил его настороженно, одна рука его скрывалась под прилавком.
Не успеет, придурок…
– Я могу вам чем-то помочь, офицер? – преувеличенно вежливо спросил бармен, намекая в том числе и на возможную принадлежность Ландрю к полиции. Байкерские банды с полицией воевали.
– Мне нужен один человек. Он ждет меня. В отдельной комнате.
– Здесь нет никаких отдельных комнат, офицер.
Ландрю наклонился вперед и посмотрел на бармена так, что его рука буквально примерзла к рукоятке обреза, за которую тот держался как за спасательный круг. Такие глаза он видел у какого-то маньяка-убийцы в фильме.
– А если проверить? – вежливо спросил Ландрю.
– Сэр, у вас есть…
Лейтенант-коммандер негромко хлопнул ладонью по поверхности барной стойки.
– Этот человек здесь известен как Великан. С ним может быть старуха
[69]
– блондинка, выглядит так, как будто развлекалась после выпускного с половиной своего класса. Я – Барракуда.
Бармен принужденно улыбнулся:
– Сэр, боюсь, вам придется подождать…
– С текилой «Соуза» я согласен на пять минут ожидания. Больше – нет.
Бармен исчез где-то в задних комнатах бара с такой скоростью, как будто за ним гнались волки. Лейтенант-коммандер получил свою текилу, но пить не стал – на службе.
В ожидании бармена он мысленно еще раз прокручивал ситуацию. Русские. Русские… Это могло не значить ничего, а могло значить очень многое. Он был на уровне исполнителей, пусть и исполнителей очень привилегированного уровня, но даже он понимал – от русских сейчас зависит очень многое в раскладе. Едва ли не все.
Вернулся бармен, ни слова не говоря, указал на дверь, из которой он вынырнул, как кролик из норы. Ландрю шагнул вперед, пригибаясь, чтобы попасть за барную стойку. За дверью было темно, грязно, пахло перекисшим пивом и имелась большая возможность получить по голове молотком, чтобы потом упокоиться в безымянной могиле.
Контр-адмирал Билл Рэндольф ждал его в низкой, прокуренной, освещаемой голой лампочкой клетушке, половина которой была заставлена ящиками со спиртным. Естественно – контрабандным, с той стороны границы. Он тоже был одет как байкер – косуха, джинсы, сапоги – и обнимал девицу, лет тридцати с хвостиком, белобрысую (не блондинку, а именно белобрысую). Тут не было сержанта Чака Догерти, главного и единственного телохранителя контр-адмирала Рэндольфа, но Ландрю знал, что тот где-то поблизости, он не мог оставить контр-адмирала и командира особой группы TF-121
[70]
одного. Адмирал был приговорен к смерти лично Мануэлем Альварадо, боссом боссов, мексиканским королем наркомафии, против которого президент начал операцию, не имеющую положительного результата вот уже три года. Отрицательный результат был – одиннадцать выбывших в группе TF121 (так называли погибших), два покушения на президента Меллона-младшего, которые, к счастью, удалось предотвратить, и четыре покушения на самого контр-адмирала. В последнем он остался в живых чудом и перешел на нелегальное положение – в собственной стране.
– Сэр, – поприветствовал своего начальника Ландрю.
– Привет, Ник. Хлебни пивка с нами, – ответил контр-адмирал.
Ник Ландрю настороженно присел на табуретку, роль которой здесь исполнял ящик из-под спиртного, пить гостеприимно предложенный «Буд» не стал.
– Итак?
Лейтенант-коммандер достал из внутреннего кармана своей кожанки десять снимков, жестом опытного картежника разложил их веером на столе.
– Это не мне. Пусть Алиса посмотрит.
Женщина дернулась:
– Какого черта? Здесь клопы, и у меня жутко чешется голова от этого долбаного парика! Можно хотя бы выйти туда, где не так воняет?
– Если у вас чешется голова, то это значит, что у вас она есть, – глубокомысленно заметил контр-адмирал, – пока смотри здесь.
Лейтенант-коммандер так и не смог до сих пор понять, что заставляет эту женщину, доктора психологии, быть с Рэндольфом, переодевшись в некое подобие проститутки. Может, она имеет тайную привязанность к морякам?
– Который? – спросила женщина, посмотрев на фотографии.
– Найди сама, – опережая ответ Ландрю, сказал Рэндольф.
Женщина разложила фотографии веером перед собой, какое-то время всматривалась в них, как медиум, выходящий на контакт с тонкими сферами. Потом решительно ткнула в одну из них:
– Этот!
– Верно, – удивился лейтенант-коммандер.
– Почему этот? – спросил контр-адмирал.
– Он… не такой, как все. Выделяется из общей массы, – туманно ответила женщина.
– Если бы ты так же могла сказать, где сейчас ошивается старший Альварадо, у нас было бы меньше проблем.
– Черт, я не всевидящая!
Контр-адмирал покровительственно похлопал ее по спине.
– Иди на воздух. Нам надо переговорить. И сделай что-нибудь со своим париком, такое ощущение, что им подметали пол.
Женщина раздраженно фыркнула, но вышла, стараясь держаться как королева. Мужчины проводили ее взглядом.
– Как вы, сэр? – спросил Ландрю.
– Все лучше, чем на Арлингтонском кладбище… – сказал контр-адмирал, – но признаться, мне это чертовски надоело. Ты работаешь с русскими?
– Да.
– Опиши их.
– Замкнуты. Серьезны. Более дисциплинированны, чем мы.
– Подготовка?
– Очень приличная. На удивление хорошая, учитывая их возраст. Немногие из солдат их возраста в нашей армии могут похвастаться такой.
– Это морская пехота! – раздраженно сказал контр-адмирал. – К тому же они явно прислали лучших. Хоть кто-то отсеялся?
– Нет, сэр.
– Тем хуже. Теперь – про этого парня.
– Анархист.
– Что ты этим хочешь сказать? – удивился контр-адмирал.
– Ему претит подчиняться. Армия – не для него. Я провел с ними обычную разминку… туда-сюда, ведра и вода. Он с трудом удержался от того, чтобы врезать мне.
– Армия… У нас на флоте тоже бардак изрядный, мало кто кому подчиняется.
– Возможно, именно поэтому его направили на флот. На флоте всегда сильнее горизонтальные связи и поощряется инициатива.
– Ты уверен, что он из спецвойск?
– Безусловно.
– Как ты это понял?
– Уровень подготовки. В частности, стрелковой. Он нарочно промахивается, когда работает мишени.
