Когда настала пора уходить, он поднялся, забрал собранные в узел пожитки. В который раз проверил оружие. Потом сделал то, что задумал еще ночью – бросил в сторону безземельных камешек, который был обернут десятью банкнотами по сто рейхсмарок. И – шагнул на улицу, пока на него не набросились и не растерзали. Бедность не способствует доброте души.
Пройдя несколько улиц, он махнул рукой желто-черному «Шевроле Каприс», североамериканскому дредноуту, выкрашенному в цвета такси. Ни один таксист не остановился бы по знаку оборванца, но у оборванца в руке была банкнота, и таксист остановился.
– Отвезешь в Гвадалахару?
Мексиканский таксист мрачно посмотрел на оборванца с узлом.
– Ты знаешь, сколько это будет стоить, пендехо? Если нет – то проваливай, пока я не рассердил…
Оборванец достал из кармана банкноту в тысячу рейхсмарок – такие были в ходу у наркомафии, очень крупная купюра, легко расплачиваться. Куртка чуть сдвинулась в сторону, и в прорехе таксист увидел черную рукоятку пистолета.
– Этого хватит?
– Э… да, сеньор. Садитесь.
Взяли его так просто, что он поначалу даже обиделся. Сам на себя.
Гвадалахара – довольно популярное в Мексике место, говорят, что там лучший в Мексике бой быков, коррида, и любители кровавых зрелищ частенько ездили туда полюбоваться на смерть на арене. До Гвадалахары шла хорошая, хорошо охраняемая дорога, на которой можно было спокойно делать и сто миль в час. Так они и ехали – под палящим солнцем, потому что в такси был сломан кондиционер. Они проехали где-то половину пути до Гвадалахары, и тут водитель, в очередной раз утерев рукавом потный лоб, заявил:
– Не хотите выпить чего-то холодного, мистер?
– Нет, – отрезал капитан.
– А я хочу. И отлить. Здесь есть придорожная едальня, ее держит мой земляк, мы с одной деревни. Пожалуй, я куплю чего-то холодного.
Такси свернуло в один из съездов с бетонного скоростняка шоссе, задребезжало на ухабах. Капитан незаметно достал из кармана револьвер, положил на колени, чтобы при необходимости мгновенно выстрелить.
Такси затормозило рядом с длинным рядом других машин. Водитель обернулся к нему:
– Так я схожу, сеньор? Я быстро.
Капитан оторвал одну половинку у тысячемарочной банкноты, протянул водителю.
– Иди…
Водитель такси схватил банкноту и вышел. Капитан остался в машине. Опустил стекло, чтобы было попрохладнее и машину продуло.
Черт, как же он попал… Черт бы побрал ублюдочную службу, которая даже не поставила его в известность, что они рассорились с североамериканцами.
Хотя… почему же, предупреждали. Предупреждали! Это он не принял всерьез, он просто не мог уяснить в своей голове, что за невинный вопрос, заданный по старой дружбе, его старый друг попытается его хладнокровно убить.
Что, ко всем чертям, здесь происходит?! Какого черта – кто такой этот Воронцов, что ради него свои убивают своих?
В своих размышлениях капитан не особо заметил возвращающегося водителя такси. Он больше смотрел по сторонам, а таксист был одет в ярко-желтую рубашку, и, увидев желтое пятно, капитан понял – все в порядке. То, что не все в порядке, он понял лишь тогда, когда «таксист» плюхнулся на сиденье, повернулся – и направил англичанину в живот пистолет «Кольт» сорок пятого калибра.
– Сидеть, мистер.
В фильмах положительному герою всегда удается выстрелить. И опередить с выстрелом врага. В жизни так никогда не бывает – проверяемый никогда не опередит с выстрелом проверяющего. Тем более что неизвестный смотрел капитану не в глаза. Он смотрел туда, куда хотел стрелять.
Профессионал…
– Что вам надо?
– Молчи. Брось револьвер на пол! Брось!
Револьвер упал на пол, глухо стукнул об пол. Безоружный противник всегда воспринимается как менее опасный.
– Что вы хотите? Деньги? Я вам отдам все деньги! – с каждым словом капитан повышал голос, создавая впечатление истерики. – Вот, возьмите!
– Не двигаться! Стреляю!
Капитан замер.
– Нет, но что вы хотите!? Я вам ничего не сделал!
– Заткнись!
Капитана учил ремеслу разведчика Даррелл Колби, старый вояка, который десять лет отпахал в Северной Ирландии, лично участвовал в «кровавом воскресенье»
[48]
, когда погибли десятки людей. Они обычно занимались в северном Уэльсе – мрачном, полузаброшенном краю, где суровые условия заставили большинство фермеров бросить свои земли и откочевать южнее. Среди этих полузаброшенных ферм, заросших полей и узеньких дорожек он учил их, элитную группу САС, как наносить удары, как уходить из-под ударов. Старый Колби заставлял их повторять каждый прием до автоматизма и твердил, что лучше повторить пять приемов тысячу раз, чем тысячу – по пять. Городская война – вот чему он учил их, и они навсегда запомнили уроки старого офицера.
Неизвестные ошиблись – недооценили капитана. Тот, что подошел сбоку – сунув в салон ствол ружья, приказал:
– Выходи.
Дальнейшее произошло почти мгновенно.
Капитан начал двигаться – тот, кто целился в него с переднего сиденья, уже не мог в него стрелять, потому что напарник приказал капитану выходить, и, значит, он мог двигаться, он мог нажать на ручку и открыть дверь. Именно это капитан и сделал – щелкнул дверной замок, а в следующий момент – оглушительно громыхнул выстрел.
Все просто. Открыв дверь, капитан чуть толкнул ее коленом, и получилось так, что часть ствола ружья оказалась в оконном проеме. Толчком двери, оконной рамкой он отвел ствол от своей головы, схватил его, навел на цель и сильно дернул вперед. Учитывая, что перед ним были криминальные идиоты, не имевшие понятия об армейском правиле контроля спускового крючка, палец, конечно же, был на спусковом крючке. При резком рывке вперед он нажал на спуск, и заряд дроби угодил в голову лжетаксисту с расстояния в пару десятков сантиметров.
Капитану показалось, что перед его лицом разорвалась граната, уши заложило грохотом, болевой шок ударил подобно молоту. Любой гражданский при выстреле из ружья двенадцатого калибра надолго выпал бы в отключку, но только не капитан, который тренировался в Герефорде в тире, в котором друзья капитана бросали гранаты со слезоточивым газом и вспышки с магнием. Он сильно пнул дверь, и рамка двери окончательно вырвала ружье из рук ошалевшего стрелка, а капитан добавил коленом в пах и вытянутым указательным пальцем в глаз. Прием, запрещенный в любой честной драке, но сасовцев учили не драться – их учили убивать.
Третий, стоявший на подстраховке неподалеку, мог бы все решить разом, он стоял у машины, и у него была винтовка морской пехоты «М16 А2», большое количество которых передали сюда по программе «обучи и вооружи». Он мог бы завалить очередью обоих – и капитана, и незадачливого стрелка с ружьем, но он промедлил, целясь, – и это сыграло роковую роль. Бандит что-то крикнул, капитан упал на землю вместе с визжащим горе-стрелком и оттолкнул выпавшее из его рук ружье. Он узнал его – «SPAS-12», одно из самых распространенных полицейских ружей в мире, складной приклад, длинный магазин и возможность ведения полуавтоматического огня делали его идеальным для полицейской службы. Стрелок-автоматчик не успел убрать ноги, и капитан, перевернувшись на бок, выхватил пистолет и выстрелил под днищем машины, за которой он укрывался. Две из пяти выпущенных им пуль пробили обе лодыжки стрелка, он рухнул на асфальт как подкошенный, и шестая – разнесла ему голову.
