Более того, от статуи исходила мощь. Чем больше паутины снималось со статуи, тем теплее становился воздух вокруг нее. Ее кожа из слоновой кости светилась, как живая. Ползавшие по всему залу паучки забеспокоились и стали отступать обратно в коридор.
Аннабет предположила, что паутина Арахны каким-то образом скрывала и притупляла волшебную силу статуи, теперь же она высвобождалась, и «Афина Парфенос» наполняла комнату волшебной энергией. Столетиями смертные совершали молитвы и приносили всесожжения, и вот статуя снова явлена, буквально переполненная силой Афины.
Арахна, похоже, ничего не замечала. Она бормотала себе под нос, отсчитывая ярды отмотанного паучьего шелка и высчитывая число полос, которые потребуется сплести. Если она начинала колебаться и замирала, Аннабет принималась подбадривать ее, напоминая, как чудесно ее гобелены будут смотреться на горе Олимп.
Статуя так нагрелась и сияла так ярко, что Аннабет смогла получше разглядеть склеп. Стены сложены римской кладкой, вероятно, когда-то она сияла белизной; под потолком в паутине и среди толстых шелковых веревок висели потемневшие кости предыдущих жертв Арахны и остатки ее трапез. Теперь Аннабет ясно видела, что под ногами у нее очень хрупкая мраморная плитка, покрытая тонким слоем паутины — так сетка удерживает разбитое зеркало целым. Стоило хоть немного пошевелить «Афину Парфенос», как в полу появлялись новые трещины, становившиеся все шире. В некоторых местах уже возникли дыры размером с крышку канализационного люка. Аннабет почти захотелось, чтобы снова сгустилась темнота. Даже если ее план увенчается успехом и она победит Арахну, не факт, что она сумеет выбраться из этого зала живой.
— Столько паутины, — бубнила Арахна. — Хватило бы на двадцать гобеленов…
— Продолжай! — крикнула Аннабет. — У тебя отлично получается.
Паучиха продолжала работу. Казалось, прошла вечность, но, наконец, у ног статуи выросли горы поблескивающего паучьего шелка. Стены по-прежнему покрывала паутина, и канаты, не дававшие помещению развалиться, оставались на месте, но «Афина Парфенос» была свободна.
«Пожалуйста, проснись, — умоляла Аннабет изваяние. — Мама, помоги мне».
Ничего не произошло, но трещины поползли по полу быстрее. По словам Арахны, злобные мысли чудовищ веками подтачивали фундамент гробницы. Если это правда, то теперь, когда «Афина Парфенос» свободна, она может привлечь еще больше чудищ из Тартара.
— Схема, — напомнила Аннабет. — Тебе следует поторопиться.
Она подняла компьютер повыше, чтобы показать паучихе экран, но та только рявкнула:
— Я запомнила схему, дитя. У меня профессиональная память на детали.
— Ну разумеется. Но нам следует торопиться.
— Почему?
— Ну… чтобы явить твое искусство миру!
— Хм-м-м… Хорошо.
Арахна принялась плести. Работа двигалась медленно, груда паутины постепенно становилась длинными полосами ткани. Послышался грохот, и трещины у ног Аннабет сделались шире.
Если Арахна и заметила это, то не проявила никакого интереса. Аннабет обдумывала, не попытаться ли столкнуть паучиху в дыру, но отвергла эту идею. Пока что в полу нет дыры подходящего размера, к тому же, если пол вдруг провалится, Арахна, вероятно, повиснет на паутине и сбежит, а Аннабет вместе с древней статуей загремит в Тартар.
Медленно текло время. Арахна закончила ткать длинные шелковистые полосы и принялась сплетать их вместе. Против воли Аннабет чувствовала, что поражена. Она снова начала сомневаться в правоте собственной матери. Что, если Арахна действительно лучшая ткачиха, нежели Афина?
Но умения Арахны тут не главное, ее наказали за гордыню и грубость. Не важно, насколько ты замечательный, нельзя просто так оскорблять богов. Олимпийцы оставались вечным напоминанием, что всегда найдется кто-то лучше тебя, так что не стоит зазнаваться. И все же… Превратиться в чудовищного бессмертного паука… не слишком ли суровое наказание за хвастовство?
Арахна начала работать быстрее, переплетая полосы, и скоро конструкция была готова. У ног статуи лежал сплетенный из шелковых полос цилиндр пяти футов в диаметре и десяти футов в длину. Поверхность его поблескивала, как морская раковина, но Аннабет он не казался красивым. Для нее важна была функциональность ловушки. В глазах дочери Афины красивой эта штука станет, если сработает.
Плотоядно улыбаясь, Арахна повернулась к девушке.
— Готово! А теперь — моя награда! Докажи, что сумеешь выполнить свое обещание.
Аннабет внимательно оглядела ловушку, нахмурившись, обошла ее кругом, пристально, под разными углами рассматривая переплетения шелковых полос. Потом осторожно, чтобы не повредить еще больше лодыжку, встала на четвереньки и забралась внутрь. Она проводила расчеты в уме, и если обсчиталась, план провалится. Но она проскользнула по плетеному туннелю, не задев его стенок. Плетенка получилась клейкой, но не слишком. Девушка выбралась из цилиндра с другого конца и покачала головой.
— Тут есть брак, — заявила она.
— Что? — закричала Арахна. — Невозможно! Я все сделала, как ты объяснила…
— Внутри, — сказала Аннабет. — Ползи сюда и сама посмотри. Прямо посередине — щель в плетении.
У Арахны на губах выступила пена. Аннабет испугалась, что перегнула палку, паучиха сейчас откусит ей голову, она станет очередной кучкой костей в паутине под потолком.
Вместо этого Арахна нетерпеливо топнула всеми восемью ногами.
— Я никогда не ошибаюсь.
— О, щель небольшая, — заверила ее Аннабет. — Вероятно, ты сможешь ее исправить. Но я хочу показать богам только наилучшую твою работу. Если ты сможешь ее заделать, мы покажем это произведение олимпийцам, и ты станешь самой знаменитой мастерицей всех времен. Пожалуй, они даже уволят девять муз и вместо них пригласят тебя, чтобы надзирать за всеми искусствами. Богиня Арахна… Да, не удивлюсь, если так и будет.
— Богиня… — Арахна часто задышала. — Да, да. Я исправлю щель.
Она заглянула в цилиндр.
— Где она?
— Прямо в центре, — подсказывала Аннабет. — Лезь вперед. Хотя для тебя, наверное, будет немного тесновато.
— Все нормально! — рявкнула Арахна и протиснулась внутрь.
Как и надеялась Аннабет, брюхо паучихи едва-едва прошло в цилиндр. Пока она с усилием пролезала вперед, плетеные шелковистые полосы раздвигались, и наконец вся туша Арахны оказалась внутри.
— Не вижу никакой щели! — объявила она.
— Правда? — «удивилась» Аннабет. — Ну, это очень странно. Вылезай, давай я еще раз посмотрю.
Настал момент истины. Арахна заерзала, пытаясь выбраться, но плетеные полосы сжались, не пуская ее. Паучиха попыталась проползти вперед, но ее брюхо не пролезало. Так она тоже не могла освободиться. Аннабет боялась, что шипастые ноги чудовища проколют ткань, но они уже были так плотно прижаты к огромному телу Арахны, что она едва могла ими пошевелить.
