— И что они сделали?
— Они решили, что Хэмфри на органы разбирать не нужно, — говорит Хайден.
— Подожди-ка, — удивляется Маи. — Ты же сказал, его уже разобрали?
Хайден завороженно смотрит на пламя свечи.
— Да, разобрали, — соглашается он.
Маи недоуменно пожимает плечами.
— В том-то и дело, — говорит Хайден. — Как я сказал, все, что связано с заготовительными лагерями, хранится в секрете. Даже узнать, кому пошел тот или иной орган, невозможно, если человека уже разобрали.
— Да, и что?
— А родители Данфи все-таки нашли записи. Наверное, отец был государственным служащим, поэтому ему удалось нелегально проникнуть в архив управления, занимающегося распределением органов.
— Чем занимается это управление?
— Ведет базу данных детей со всей Америки, отправленных на разборку.
— А, понятно.
— Отцу удалось сделать распечатку списка людей, к которым попали органы Хэмфри. Они с женой отправились в путешествие по всему миру, чтобы найти этих людей, убить их и вернуть все части сына себе, чтобы потом заново его собрать…
— Не может быть.
— Да, такой вот Шалтай-Болтай получился, — добавляет Коннор.
Шалтай-Болтай
Сидел на стене.
Шалтай-Болтай
Свалился во сне.
Вся королевская конница, Вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!
[2]
В комнате становится тихо. Очевидно, все предаются своим мрачным мыслям до тех пор, пока Хайден, наклонившись вперед и протянув руки к Маи, не кричит: «У-у-у!» Все невольно вздрагивают — и Маи сильнее всех. Коннору становится смешно.
— Нет, ты это видел? — спрашивает он. — Она чуть из кожи не выскочила!
— Лучше не выскакивай из кожи, Маи, — советует девушке Хайден. — Зазеваешься, а ее тут же кому-нибудь другому отдадут.
— Я вам сейчас покажу! — кричит Маи. Она пытается схватить Хайдена, но тот без труда уворачивается. В этот момент из-за стеллажа появляется Роланд.
— Что здесь творится? — спрашивает он.
— Да ничего, — говорит Хайден. — Страшные истории рассказываем.
Роланд рассержен. Очевидно, он раздражен тем, что его не позвали.
— Ладно. Идите спать, — говорит он. — Поздно уже.
Он удаляется в свой кабинет, но Коннор уверен, что просто так теперь здоровяк не уснет — будет подслушивать, опасаясь, как бы они не сплели заговор против него.
— Слушай, а этот Хэмфри Данфи, — спрашивает Маи, — это же вымышленный персонаж, правда?
Коннор решает оставить свое мнение при себе.
— Я был знаком с парнем, который утверждал, что ему пересадили печень Данфи. Однажды он исчез, и никто его больше не видел. Все решили, что его отправили на разборку, но… может, его родители Данфи и отловили.
Сказав это, Хайден задул свечу, оставив всех в темноте наедине со своими мыслями.
* * *
На третий день Соня позвала всех наверх, но не сразу, а по очереди — в том порядке, в каком они появились в подвале.
— Сначала воришка, — сказала она, указывая на Роланда. Вероятно, она знает об украденном плейере, решил Коннор.
— Как вы думаете, что нужно от нас Драконихе? — спрашивает Хайден, когда крышка люка закрывается.
— Она хочет твоей крови, — говорит Маи. — Хочет поколотить тебя палкой. Как-то так.
— Не называйте ее Драконихой, — просит Риса. — Она вам жизнь спасла, могли бы поуважительней о человеке говорить.
— Подержишь Диди? — спрашивает она, поворачиваясь к Коннору. — У меня руки устали.
Коннор забирает у нее малышку, и видно, что на этот раз он уже не боится сделать что-нибудь не так. Маи смотрит на него со сдержанным интересом. Наверное, Хайден сказал ей, что это не их ребенок.
Роланд возвращается через полчаса и ничего не рассказывает о том, что происходило наверху. Так же ведет себя и Маи, когда ее аудиенция у Сони окончена. Хайден пропадает надолго. Когда он наконец возвращается, он держит рот на замке, что для него нехарактерно. Коннора это раздражает.
Настает очередь Коннора идти наверх. Поднявшись по лестнице, он понимает, что на дворе ночь — за окнами темно. Аудиенция проходит в задней комнате. Соня садится и предлагает Коннору присесть напротив — в шаткое трясущееся старинное кресло.
— Завтра ты отсюда уедешь, — говорит она.
— Куда?
Соня делает вид, что не слышала вопроса. Рядом с ней стоит старая конторка. Старушка открывает ящик и долго в нем шарит.
— Надеюсь, ты хотя бы наполовину грамотный, — говорит она.
— А что? Вы хотите дать мне что-то прочесть?
— Нет, читать не нужно, — отвечает Соня, доставая из ящика несколько листов писчей бумаги. — Я хочу попросить тебя кое-что написать.
— Что? Завещание? Последнюю волю?
— Завещание пишут, когда есть что оставить, а у тебя что есть? Я хочу, чтобы ты написал письмо, — говорит старушка, передавая Коннору бумагу, ручку и конверт.
— Напиши письмо человеку, которого ты любишь больше всего. Хочешь — короткое, хочешь — длинное. Мне все равно. Просто напиши все, что всегда ему хотел сказать, но так и не решился. Понимаешь?
— А что, если я никого не люблю?
Соня смотрит на него, поджав губы и качая головой.
— Вы, ребята, все как сговорились. Думаете, что раз вас никто не любит, так и вы никого не любите. Ладно, если ты и вправду никого не любишь, напиши тому, с кем хотел бы объясниться. Изложи все, что накопилось, чтобы не держать в себе. Когда закончишь, положи письмо в конверт и запечатай. Я читать не буду, не волнуйся.
— А что будет с письмом? Вы его по почте пошлете?
— Ты напиши и не задавай лишних вопросов, — говорит старушка, ставя на конторку рядом с бумагой и конвертом небольшой колокольчик. — Время есть, не торопись. Когда закончишь, позвони.
Не говоря больше ни слова, Соня выходит из комнаты, оставив Коннора в одиночестве.
Предложение старушки озадачило мальчика и даже немного испугало. Есть такие области души, в которые он и сам не хотел бы забираться. Сначала он решает написать Арианне. Это проще всего. В конце концов, она была ему небезразлична. Никогда ни с какой другой девушкой он не был так близок. За исключением Рисы, конечно. Но Риса не в счет. То, что происходит между ним и Рисой, отношениями не назовешь. Они похожи на двух утопающих, держащихся за одну и ту же соломинку.
