Она осторожно села.
– Очнулись? – риторически поинтересовался зеленокожий. – Как самочувствие?
– Благодарю, хорошо.
– Я убрал отраву из крови и немного подштопал рану. Через пару дней будете в полном порядке.
– Еще раз благодарю.
– Не за что. Это мой долг, – голос орка был сухим и холодным, без эмоций. Арна вслушалась в его чувства.
Ненависть и презрение ко всему миру. Некоторая толика страха: какой окажется новая хозяйка, что заставит делать, как опозорит гордого воина племени Дарг-ре-Хат. И безразличие. В общем-то, зеленокожему было уже наплевать на то, что с ним будет. Си-ринте на его шее навсегда лишил орка надежды на свободу, ведь снять его мог только законный владелец, а какой дурак будет освобождать раба? Все равно, что выкинуть уплаченные за него монеты в реку.
– Как тебя зовут?
– Орогрим, – ответил он. И, чуть помедлив, добавил, – госпожа.
– Арна. Почему ты называешь меня госпожой?
– Потому что раб должен обращаться к хозяину «господин» или «госпожа».
– А иначе?
– Иначе? Кто боится боли – побьют. Кто боится смерти – могут убить. Меня – опозорят. Хотя куда уж дальше… – в голосе Орогрима явственно слышалась горечь. – Почему вы спрашиваете, госпожа?
– Называй меня просто по имени и на ты, – улыбнулась девушка. Она попыталась встать, и тут же поняла, что сил почти нет. – Подойди ко мне.
Орк поднялся, распрямляясь во весь рост – около семи с половиной футов, – осторожно приблизился упругой походкой охотника и воина.
– Встань на колени.
Он повиновался. Арна уловила в его эмоциях оттенки страха – что хочет эта непонятная слепая девушка? Когда ее руки обвили мускулистую шею, страх усилился.
– Не бойся, – шепнула она.
Тихо щелкнул замок си-ринте, тонкая полоска стали упала на землю. Орогрим отшатнулся, не в силах поверить в произошедшее.
Он медленно поднялся на ноги, коснулся пальцами шеи. Ненавистного ошейника, красноречивого символа рабства, не было.
– Ты свободен, Орогрим, – Арна вновь улыбнулась. В эмоциональном фоне зеленокожего преобладало смятение.
– Но…
– Но что? Ты свободен и волен идти, куда захочешь. Думаю, повторно в рабство ты сумеешь не попасть. Можешь возвращаться в родные степи.
Спустя мгновение рядом с девушкой никого не было. То ли он испугался, что она изменит решение, то ли что-то еще… Арна, улыбнувшись, потянулась к походному мешку, достала лепешку и яблоко.
Орогрим появился на рассвете. Мокрый с головы до ног, тяжело дышащий, абсолютно счастливый.
– Привет! – весело поздоровался он, пытаясь выровнять дыхание. Арна рассмеялась.
– Привет! Всю ночь бегал?
– Скорее, носился, как умалишенный, – зеленокожий с хрустом потянулся. – Как себя чувствуешь?
– Замечательно. Где ты научился так лечить?
– Дома. Мой отец был шаманом племени.
– Был? – переспросила девушка.
– Да… Мы перебирались на другое место, когда налетели париасские работорговцы. Кого-то убили, кому-то, как мне тогда, не повезло. Хотя сейчас я думаю, что именно мне и повезло, – он улыбнулся, во всей красе демонстрируя внушительного вида клыки.
– Орогрим, подойди, пожалуйста. И сядь рядом со мной.
Орк в недоумении повиновался. Арна протянула руку, коснулась его плеча, шеи, пальцы девушки пробежали по шраму на щеке, по виску, погладили уже отросшие волосы на голове и длинную косу на темени. Мягкие подушечки пробежали по сложным узорам племенной татуировки на лице и груди, слегка коснулись выпирающих клыков и приплюснутого носа.
– Что ты делаешь? – отчего-то хрипло спросил Орогрим.
– Должна же я знать, как ты выглядишь, – Арна вновь улыбнулась.
– Ах, ну да, – грубые пальцы орка в ответ коснулись повязки на лице. – Извини, за бестактность, но… Это какой-то обет или…
– Или. Мои глаза не видят, и, общаясь с кем-либо, я надеваю повязку. А то слишком уж странный взгляд получается.
Эмофон орка весь светился любопытством. Девушка провела ладонью по лицу и, сбросив повязку, открыла глаза – ярко-синие, как ночное небо над Париасом в период Пляски звезд.
– Красиво… – он слегка смутился. – Ты очень красивая.
Настал черед Арны смущаться. Уж о чем, а о своей красоте она никогда не задумывалась.
Повисло неловкое молчание.
– Что ты собираешься сейчас делать? – спросила она просто для того, чтобы что-нибудь спросить.
– Не знаю. Дома у меня нет, да и не задумывался, что будет потом. Не надеялся, что смогу решать. А ты?
– Я иду в Империю, в Мидиград.
– Арна, можно я пойду с тобой? – тихо поинтересовался Орогрим.
– Конечно.
Вдвоем идти оказалось веселее. Днем они разговаривали обо всем на свете, ночью спали у костра. Арна полюбила спать в объятиях орка, Орогриму нравилось заботиться о ней. Ему было двадцать лет – по меркам орков уже зрелый возраст, и порой в огромном зеленокожем просыпался поистине материнский инстинкт. Деньги Арна зарабатывала по-прежнему, играя на лютне в тавернах, мимо которых они проходили. Трактирщики давали им кров и еду, посетители оставляли немного денег. Орогримовы варианты заработка Арна отвергла с негодованием.
Они были очень разные – орк-воин, живущий по законам войны, не видящий ничего плохого в том, чтобы убить противника в открытом бою, грубый и прямой, и девушка из монастыря Дан-ри, наивная идеалистка, не принимающая убийство и мечтающая сделать мир лучше. Но Арна помнила слова Рааниста о том, что лучшим ее другом станет не человек. И понимала, что это случилось.
В одну из ночевок, примерно через месяц после знакомства, Орогрим, смущаясь и краснея – учитывая природный цвет его кожи, зрелище было неописуемое, правда, этого никто не видел, – предложил Арне стать его сестрой по крови. Она согласилась. И в специально разожженный по всем правилам костер ночью упали капли смешавшейся крови из разрезанных и сомкнутых ладоней.
Им было все равно, как смотрят на них в деревнях. Они были братом и сестрой. И шли к своей цели. Орогрим и Арна. Человек и орк. Воин и идеалистка.
Глава XIII
Площадь Пяти Эшафотов
Хотелось кого-нибудь убить. Или хотя бы набить морду. Лучше всего Рагдару, но раз уж его нет под рукой, то подошел бы любой, попавшийся под руку.
Лениво ковыряясь вилкой в тарелке с едой, Вега вспоминал события ночи. И то, что он вспоминал, ему очень не нравилось.
Он опять сорвался. Этому было огромное количество причин, начиная со сложности адаптации к новому миру и заканчивая банальным переизбытком алкоголя, но Вега уже давно отучился врать самому себе. Причиной его срыва было то, в чем он так боялся себе признаться. Он сломался.
