— Начнем. Сначала благодаря мирному договору, подписанному спартанцами, вы жили в мире и согласии. — Он разделил девочек на две группы. — Вы спартанцы, — сказал он первой группе, — и хотите вести войну на суше, потому что хороши в наземной битве. А вы, — он кивнул афинянам, — предпочитаете морское сражение, потому что именно в этом вам нет равных.
— Но как нам узнать, кого убивать? — спросила одна из учениц. — Мы все одинаковые.
— Отличный вопрос! Однажды дружелюбный сосед может превратиться во врага только из-за политических разногласий. И что в таком случае делать?
— Прежде чем доставать меч, спросить?
Джек встал за спиной у задавшей вопрос и сделал вид, что перерезает ей горло.
— А в следующую секунду ты уже мертв.
— Держаться своих! — выкрикнула другая.
— Быть крайне осторожным!
— Нанести удар первым!
Джек улыбнулся. Ученицы все больше оживлялись, участвуя в воображаемом сражении, и наконец принялись чуть ли не кататься по футбольному полю, оставляя на скатертях зеленые пятна от травы. Потом обессиленно повалились на траву, глядя на перистые облака, раскинувшиеся по небу, словно длинные руки и ноги балерин.
На Джека упала чья-то тень. Он повернулся и увидел Херба Тейера, директора академии Уэстонбрук.
— Доктор Сент-Брайд, на одно слово.
Они отошли в сторону.
— Боже, Джек! Ты хочешь, чтобы на нас подали в суд?
— За что? За урок истории?
— С каких это пор в учебный план включили раздевание?
Джек покачал головой.
— Переодевание. Это разные вещи. Дети в этом возрасте, как щенки; чтобы заставить работать их мозги, сначала нужно, чтобы взыграла кровь. В такую жару сидеть в классе — самоубийство. — Он выдал свою самую лучезарную улыбку. — Это все равно что ставить пьесу Шекспира.
Херб вытер мокрый лоб.
— Джек, меня единственное беспокоит: чтобы они из-за твоей боевой подготовки не забыли то, чему ты их учишь. Удостоверься, что они надели форму, прежде чем отправлять их на полосу препятствий. — Он пошел, но в последний миг обернулся. — Я понимаю, что и зачем ты делаешь. Но человек, который сейчас переходит улицу и явился только ко второму акту, увидит совершенно другую картину.
Джек дождался, пока директор уйдет. Потом подошел к ученицам, на лицах которых читалось живое любопытство.
— Кто вышел победителем? — спросила Кэтрин Марш.
— Доктор Тейер не против нашего воображаемого сражения, но настоятельно рекомендует вам надеть школьную форму.
Девочки застонали, но все же стали собирать одежду, которую принесли с собой на поле.
— Нет, — сказала Кэтрин, — я спрашивала, кто выиграл войну.
— Пелопоннесскую? Никто. Обе стороны полагали, что их стратегии истощат силы противника и заставят его сдаться. Но прошло десять лет, а никто никому не уступил.
— Вы имеете в виду, что они продолжали воевать, потому что ни одна из сторон не хотела уступать?
— Да. Когда был подписан мирный договор, речь уже шла не о том, кто прав, а кто нет, просто хотелось положить конец войне. — Он хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. — А сейчас одеваться!
Девочки потянулись в раздевалку. «Красота — это правда, а правда — красота», — подумал Джек, глядя им вслед. Он прошел чуть вперед и почувствовал, что на что-то наступил. Кусочек материи, красный атласный бюстгальтер, случайно оброненный одной из девочек. К внутреннему шву была пришита бирка с именем — обязательное требование для всех учениц закрытого учебного заведения. «Кэтрин Марш», — прочел Джек. Он покраснел и засунул находку себе в карман.
Офис Мелтона Спригга даже при самом широком полете фантазии не производил должного впечатления. Он располагался прямо над китайским ресторанчиком, и в нем было не продохнуть от запаха классического блюда сычуаньской кухни — курицы гун-бао. Кондиционера здесь не было, на полу и столе валялись бумаги, и стоял всего лишь один шкаф.
— Давно хочу здесь убрать, — пропыхтел он, сбрасывая стопку журналов со стула.
На долю секунды Джеку захотелось сбежать, но он сел и положил руки на подлокотники кресла, чтобы успокоиться.
— Ну-с, — произнес Мелтон, — чем могу вам помочь?
Джек только сейчас понял, что еще не произнес ни слова, они будто прилипли к нёбу.
— Похоже, мне скоро предъявят обвинение.
Мелтон осклабился.
— Отлично! Вот если бы вы сказали, что хотите заказать свинину по-пекински, то обратились бы не по адресу. Почему вы так решили?
— Меня пригласили в полицию… поговорить… несколько дней назад. Одна девочка, моя ученица, намекнула, что она и я… что мы с ней…
Мелтон присвистнул.
— Дальше я догадываюсь.
— Я этого не делал, — стоял на своем Джек.
— Давайте не будем торопить события.
Несмотря на жару, Джек решил выйти на пробежку. Он надел старый тонкий вязаный свитер, который носил еще в колледже, шорты и побежал на восток от дома. Он пробежал четыре километра, шесть, десять… Пот застил глаза, он задыхался. Он был уже за городом, но все продолжал бежать. Дважды обогнул пруд. И когда понял, что как ни старайся, но от страха не убежишь, упал около воды, обхватил голову руками и заплакал.
Кэтрин Марш отчетливо помнила день, когда Джек Сент-Брайд прикоснулся к ней.
Она была нападающей, не сводила глаз с мяча, полная решимости забить гол в ворота противника, и совершенно не заметила, как на нее наскочила исполненная такой же решимости игрок другой команды. Они с громким стуком ударились головами, и это было последним, что слышала Кэтрин, прежде чем потерять сознание. Когда пришла в себя, над ней уже склонился тренер. Его золотистые волосы, словно нимб, сверкали на солнце — так всегда в фильмах выглядит герой, который приходит на помощь.
— Кэтрин, — позвал он, — ты как?
Сначала она даже ответить не могла, потому что его руки ощупывали ее тело, проверяя, нет ли переломов.
— Похоже, у тебя напухла лодыжка, — сказал он. Потом стянул бутсы, носок и стал внимательно разглядывать ее потную ногу, словно принц ножку Золушки. — Ничего страшного. Все отлично, — констатировал он.
А Кэтрин подумала: «Да, рядом с вами».
Она понимала, что между ними особые отношения: он оставлял ее после тренировок, чтобы отработать удар, а иногда даже приобнимал за плечи, когда они вместе возвращались с футбольного поля. Когда она призналась, что подумывает о том, чтобы переспать с Билли Хейнсом, именно тренер отвез ее в соседний городок, чтобы купить противозачаточные таблетки. Сперва, правда, не хотел, но потом согласился, потому что она ему небезразлична. А когда спустя два дня Билли ее бортанул, тренер позволил ей порыдать на своем плече.
