Коренга ещё ни разу не видел такого красивого, отчётливо
голубого, словно изнутри подсвеченного льда. Стена была бы совсем ровной и
гладкой, если бы талые ручейки, сбегавшие сверху, не проточили в ней глубокие
русла. Из-за этого верх стены чем-то отдалённо напоминал давешние дымные башни.
Искрясь на солнце, кверху торчали молочно-голубые зубцы – какой в рост
человека, какой размерами с дом.
Это было «чело» ледника, спускавшегося из царства вечной
зимы.
Молодому венну немедленно захотелось подобраться к стене и
подробно рассмотреть её, пощупать рукой, убеждаясь, что столь удивительная
красота ему не пригрезилась…
– Поворачиваем, венн, – будто назло ему,
немедленно распорядилась Эория.
Он хотел спросить почему, но в голосе девушки послышалась
такая тревога, что Коренга счёл за благо сперва подчиниться, а узнавать что к
чему уже после.
Эория, оглядываясь, гребла назад с полверсты, потом свернула
в боковой рукав озера, тянувшийся к югу. Рукав был гораздо уже главного плёса,
Коренга успел и забыть о его существовании, а сегванка, оказывается, помнила.
– Те ледяные глыбы, – сказал наконец
Коренга. – Они могли упасть?
Эория кивнула.
– Могли.
– Получилась бы волна, – сообразил молодой
венн. – Такая, что лодку перевернёт?..
Эория снова кивнула.
«А то не видали мы волн… – мысленно подивился
Коренга. – И была охота спасаться, точно от смерти? – Потом
сообразил: – А-а, так она думает, будто я на волне в лодке неловок…»
Берега озёрного рукава скоро превратились в отвесные, словно
мечом прорубленные стены. Потом эти стены сдвинулись совсем тесно, оставив щель
шириной в локоть. Эория досадовала и тщетно пыталась рассмотреть, что же там
дальше, за тесниной. Но каменный разлом уходил вверх прихотливым изгибом,
солнечные лучи терялись высоко над головами и не позволяли заглянуть в щель
сколько-нибудь глубоко.
– Прямо как колодезь, – щурясь против яркого
утреннего света, сказал Коренга. – Таким же холодом тянет… –
Улыбнулся и вспомнил: – У нас дома как-то девочка провалилась в узкий колодезь,
ей всего два годика было. Меня к ней вверх ногами на верёвке спустили, чтобы
достал. То-то я порадовался, что не вымахал в отцовскую стать…
– А что, – перебила Эория, – здорового парня
или девки под рукой не нашлось? Один ты?
– Как же не найтись, конечно, нашлись, – удивился
Коренга. И объяснил: – Я просто первый придумал. И мой отец всем сказал, что
спускать надо меня.
– Делать нечего, – глядя на скалы, проговорила
Эория. Коренгу она слушала хорошо если вполуха. – Дальше сухим путём
двигаться будем.
Опять возвращаться!.. Коренга только вздохнул.
Путешествовать по озеру было легко. Как-то повезёт ему на камнях, грозящих
всякий миг то ли осыпаться из-под колёс, то ли превратиться в непроезжие
завалы?.. И Торон был бессилен помочь хозяину, он сам еле лапы переставлял,
когда отходил по нужде…
Подумав так, молодой венн внутренне слегка заметался – что ж
теперь будет? – и вдруг поймал себя на том, что с привычной надеждой
поглядывает на спутницу. «Правду бабушка говорила, – мрачно укорил он
себя. – К хорошему быстро привыкаешь. Мальцом дурак был, старших не
слушал, думал, может, кто и вправду таков, но только не я! Я всё сделаю сам и
буду гордиться!.. А стоило представиться случаю – и я, оказывается, туда же.
Эория мне сейчас дорогу высмотрит, Эория и одолеть её пособит… Что бы я теперь
делал, если бы к её батюшке на «косатку» не угодил?.. А ведь хорохорился в
одиночку дальний путь одолеть…»
Он очень обрадовался, когда Эория направила «душегубку» к
берегу всего в сотне шагов от теснины, там, где берег перестал нависать над
водой безнадёжно неприступным каменным лбом.
Мысль о том, каким образом они с Тороном будут сейчас
подниматься наверх, пришла уже во-вторых.
– Подожди здесь, венн, – сказала Эория. –
Схожу гляну для начала, что тут кругом.
«Схожу?..» На круче не было и намёка на тропку, чтобы
куда-то идти. Выбоинка тут, трещинка там… До одной из этих трещинок воительница
достала из лодки. Запустила пальцы, подтянулась – и с ловкостью кошки
устремилась наверх.
На полпути она вдруг замерла, прилипнув к скале, посмотрела
через плечо вниз и спросила:
– А что, венн, у вас тоже верят, будто из колодезя днём
звёзды можно увидеть?
Коренга хмуро отозвался:
– Верят.
– И ты веришь?
– Я проверял, – потупился Коренга. – В том
самом колодезе.
– Ну и как?
– Да никак. Голубое небо, и всё.
Эория засмеялась и полезла дальше наверх.
Глава 67. Бурун
Ждать сегванку пришлось долго. Коренга сидел в
покачивавшейся лодочке, смотрел по сторонам и угрюмо страдал от собственной
бесполезности. Сюда, в горы, весна добиралась куда медленней, чем на равнину. В
лицо Коренге светило совсем уже тёплое солнышко, но с нависающей кручи
свешивались сосульки. В воду с них падали капли, от капель разбегались круги.
Мелкие волны плескались у подножия скалы, обросшей вместо лишайников разводами
серы. Между жёлтыми пятнами виднелись фиолетовые, очень красивого цвета,
распространявшие запах старой мочи. Коренгу вдруг посетила мысль, что, быть
может, пройдёт много лет и ему вспомнятся талые капли, вспыхивавшие на ярком
свету, а с ними и всё нынешнее путешествие… И ещё многое, что с тех пор успеет
произойти…
Он посмотрел на Торона, неподвижно лежавшего в «душегубке».
Перекушенное плечо пса налилось безобразным отёком и нещадно болело. Коренга
взялся за борт, подтянул свою лодочку вплотную и провёл ладонью над неуклюжей
повязкой, стараясь вобрать, перелить в себя его боль. Потом погладил морду
Торона. Тот приоткрыл мутные глаза, лизнул его пальцы…
«Мой друг… Мы – одно, нас ничто не разлучит, пока теплится
жизнь…»
Позже Коренга крепко задумывался, родилась эта мысль в его
сознании сама собой или вплыла извне, но это потом, а тогда он чуть не
расплакался. Торон лежал на здоровом боку, подвернув под себя правое крыло и
полураскрыв больное, утратившее подвижность. Это была единственная поза,
дававшая ему какое-то облегчение. Коренга обратил внимание, что Эория положила
второе весло вдоль лодки и постелила сверху свой плащ, чтобы получилась удобная
опора для покалеченного крыла.
«Неужели это тебя, мой друг, мой брат, мой верный помощник и
могучий защитник, я мысленно честил никчёмным уродцем только за то, что твоим
крыльям не дано возносить тебя к небу?.. Да как у меня за подобные мысли ещё и
руки тотчас же не отсохли?.. А и поделом бы пришлось…»
Торон чуть приподнял голову, дотянулся, ткнулся носом в
ладонь.
«Каково-то будет тебе на сухом пути, на голых каменных
кручах, где и человеческая рука не вдруг найдёт, за что ухватиться…»
