…Да и не был Тикарам, если уж на то пошло, обыкновенным.
Обыкновенные старики не таскают при себе пестерей с книгами и диковинной
снастью для созерцания звёзд. Они не умеют совершить мгновенный расчёт, чтобы
удержать плавучий дом на краю погибельных бурунов. Их не сопровождают на диво
смышлёные то ли внучки, то ли служанки, рассуждающие об измерении времени и
сторон окоёма… Пережитое за несколько последних дней стало связываться узлом,
неожиданно явив осмысленную картину. Коренга посмотрел на Эорию. В отсветах
углей её лицо показалось ему печальным, осунувшимся и суровым. С таким лицом не
шутки шутят над разбуженным посреди ночи. Коренга вспотел, ни дать ни взять
больной в лихорадке, и в изнеможении откинулся на полсть, только чувствуя, как
колотится сердце. Всё-таки он спросил:
– Да с чего ты взяла?..
Голос прозвучал сипло и вздорно. Коренга стал ждать, чтобы
Эория обозвала его лесным пнём, а потом перечислила всё то же, что он сам
сейчас вспоминал. Он бросится спорить…
Эория отвела глаза, между бровями на чистом лбу прорезалась
складка.
– Он сам сказал.
– Что?..
– Ты только уснул, тут пришёл Эврих. И сразу – в шатёр
к ним… Я подслушала разговор.
– Подслушала?..
– Да, венн, подслушала, потому что я не так легковерна,
как ты, я умею распознать шило в мешке! Неужели ты сразу не понял, что Тикарам
– вовсе не тот, за кого себя выдаёт?
– Понял, но… – Коренга едва не добавил: «…ведь и я
совсем не таков, каким себя объявляю», но вовремя спохватился и ответил иначе:
– Я решил, он в своей жизни волен…
Эория горячо перебила:
– Такие люди, как Зелхат или Эврих, в себе уже не
вольны! Они как вожди… как великие жрецы Богов. Их жизнь и смерть всем людям
отзываются! – И с непонятной горечью добавила: – Это мы с тобой, случись
что, никому не нужны.
Коренга хотел было возразить ей, он в самом деле не понял,
почему она это сказала и как вообще можно было такое сказать… Но сегванка снова
зашептала ему на ухо.
– Когда Шатун поил его из деревянной бутылочки, старик
обрадовался и сказал: «Мой бальзам!» Другие не обратили внимания, но я-то сразу
насторожилась. Я ведь понимаю по-саккаремски, в отличие от тебя. И я тоже
видела, венн, как он созерцал звёзды. Только я ещё и кое-что смыслю в морских
переходах, я помогала отцу карты рисовать! Так вот, наш Тикарам одним глазом
посмотрел на звезду и сразу сосчитал расстояние отсюда до Арра. Этого даже мой
отец не умеет, хотя его картам Островов не находится равных… А ты и поверил,
будто Козёл с Козой молились звезде?
Эория как-то странно, чуть ли не со всхлипом втянула воздух.
Если бы Коренга не видел её утром у озера, он, пожалуй, решил бы, будто она
была готова заплакать.
– А сегодня Эврих к ним вошёл и сразу ему говорит: я,
мол, всё про тебя знаю, Зелхат! Не отпирайся, мне-то ты туману в глаза не
напустишь!.. Наш дед сперва всё молчал, потом говорит:
«Ты хочешь воскресить давно умершего, Эврих из Феда».
Аррант ему на это:
«Вот ты и выдал себя ещё раз, Зелхат. Никто при тебе не
называл меня именем, которое я надписываю на книгах!»
Тут наш дед снова взялся отмалчиваться, только он, Эврих
этот, щуку с крючка в камыши уже не упустит, коли подсёк. Как взялся за него!..
Я не всё поняла, о чём он говорил. И ты бы не понял, и даже кунс здешний… А
потом он знаешь что сказал?
«Во имя когтей Кромешника, исцарапавших камень со следами
Прекраснейшей! Ты, Зелхат, так боялся быть узнанным, что даже не помог этому
мальчику, встречей с которым Боги Небесной Горы благословили твой путь!..»
– Погоди! – Коренгу из жара бросило в лёд, он
вдруг осознал, что великое и главное, ради чего он пустился из дома, то, к чему
он собирался ещё долго-долго идти, вот сейчас будет открыто ему. Этого просто
не могло быть, но это было именно так. Торопливым шёпотом на ухо, в суматошном
ночном разговоре у потухающего костра. – Он что… Он ему… про меня?
– А то про кого ещё, венн! – ни дать ни взять
рассердилась Эория. – И Старый Козёл опять точно язык проглотил, а потом
вздохнул и знаешь что ответил? «Видит Богиня, этому мальчику, Эврих, мы с тобой
не помощники. Со своей бедой справится только он сам…»
Глава 48. Коренга принимает решение
Торон вдруг жалобно заскулил, сунул морду под руку Эории,
потом облизал ей лицо. Воительница не стала отмахиваться от назойливого пса,
лишь положила руку ему на загривок и властно сжала складку пышного воротника.
– Погоди… – в который раз пробормотал Коренга и
сел, опираясь на руки.
Голова у него неслась крэгом ещё хуже, чем в первый миг
пробуждения, он шарил по сторонам взглядом, силясь и не умея что-то найти,
зацепиться, обрести былое равновесие… и не узнавал мира вокруг себя. Всё вдруг
представало совсем не таким, как он привык думать, всё значительное лопалось
пузырями на лужах, все самые добрые мысли, прежде неизменно доставлявшие
радость, разлетались точно в испуге, оставляя после себя привкус горькой золы,
всё, чем он привык гордиться, оказывалось постыдным и глупым, всё незыблемое
кренилось, точно корабль на волнах, и было готово рухнуть, рассыпаться… Ну,
наверное, не весь мир, а всего лишь мечта и надежда самого Коренги… что, по
сути, одно и то же…
Почти как наутро после смерти дедушки, когда он окончательно
понял, что остался без ног…
Ему сделалось страшно.
Совсем не так, как было в Змеевом водовороте. Или на палубе
«Чагравы», когда сегваны закидывали зубастые крючья.
Значительно страшней…
Хотя убивать его сейчас никто вроде бы не собирался…
Он зачем-то растянул ворот так и не отстиранной рубашки и
сипло выговорил:
– Ну и дальше что?
Эория ответила:
– Я не знаю, венн. Я не знаю.
Коренга едва не вспыхнул против неё обидой и гневом: «Тебе
хорошо! Тебя отец послал Зелхата искать, ты его и поймала на меня, как на
живца, радуйся!..»
Он вовремя опамятовался. Сегванка смотрела мимо него, в
ночную темноту, и в глазах у неё почему-то стояла не меньшая горечь, чем у
него.
Тогда Коренга вслушался в себя и понял, что принял решение.
То, о котором с самого начала странствия упорно запрещал себе думать,
сосредотачиваясь на более важном: на чести рода, что была ему вручена. Теперь
же, когда выяснилось, что его ноги никогда не будут исцелены и, значит,
Кокориному потомству через него надеяться не на что, отдаться меньшей цели
оказалось так просто…
Он взялся рукой за кожаный борт, влез в тележку и стал
сворачивать полсть.
– Надумал что, венн? – как-то медлительно
проговорила Эория.
Он ответил:
