Оксана раскупорила флакон, набрала большой шприц, осторожно
проколола иглой крепкую кошачью кожу.
– Поехали… – И принялась запускать Тихону
прописанный доктором физраствор. – Опаньки, хорошо пошло.
Шприц был размером чуть не со стакан, так что после инъекции
на холке у Тихона получался временный горб не хуже верблюжьего, но кот против
этого не возражал. Сидел с блаженным видом, жмурился, урчал и улыбался. Его
можно было понять. Моча отходила ещё плохо, интоксикация не сдавалась, а
физраствор уменьшал концентрацию шлаков, отчего Тишке сразу делалось легче. Кто
знает, что такое почечная колика, поймёт его без труда…
– Ну вот и всё, – закончила процедуру
Оксана. – Иди дальше подглядывай за этими дурами. Вуайерист ты наш.
Зооманьяк…
А сама вдруг подумала, что кот – животное древнее, очень
мудрое и местами даже священное. Станет ли он что-нибудь делать просто так, без
веской причины?..
Варенцова. Спустя три дня
– Итак, начнём, – раскрыла папку с грифом «Хранить
вечно» Варенцова. – Вначале преамбула, вроде бы к делу не относящаяся.
Капитан Миловидова и майор Хлебникова мало того что близкие подруги, так ещё и
заядлые курильщицы, предпочитают сигареты марки «Кент», «Салем», «Мальборо» и
«Ротманс». А курительное место у них – та самая уборная на третьем этаже.
Позавчера они провели в ней в общей сложности один час четырнадцать минут,
вчера – на три минуты больше, сегодня – уже без малого полтора часа…
– Час четырнадцать минут? – удивился генерал и
нехорошо нахмурился. – А когда же они работают?
– Очень может быть, что совмещают приятное с
полезным, – усмехнулась Оксана. – И им, естественно, не нравится, что
какой-то там кот в двери скребётся. А теперь главное… – Она сделала
паузу. – Кошки активно реагируют даже на слабые электромагнитные поля.
Если чисто гипотетически предположить наличие в туалете активизируемой голосом
радиозакладки…
– Так, – мягко прервал её генерал, и глаза
блеснули из-под очков. – Думаю, наши дуры ничего особо не совмещают,
просто болтун – находка для шпиона… Проверим, естественно. Давай, Оксана,
мобилизуй кота.
Варенцова. Через 23 минуты 17 секунд
– Внимание, это Первый, – раздался в рациях голос
генерала. – Начали.
Дюжий капитан из службы внутренней безопасности ловко
толкнул дверь, и Оксана спустила с рук Тихона. Рыжая молния метнулась внутрь…
из туалета отозвались гневные женские голоса, дуэтом призывавшие кастрацию и
живодёра. Кто бы мог подумать, что их неожиданно перекроет кошачий рык, такой
мощный, что, казалось, в сортире госбезопасности подал голос тигр.
– Мама!.. – завопили внутри.
– Чёрт! – Оксана отстранила капитана и рванула в
удобства. – Стоять!
Внутри стлался волнами табачный дым, пластались по стенке
Миловидова и Хлебникова, а в крайней кабинке по левой стороне раздавались
ужасающие звуки. Это Тихон, утробно, по-тигриному рыча, драл когтями что-то за
унитазом. Вот он успокоился, издал победный клич и с гордо поднятым хвостом
явился на свет Божий.
Он нёс в зубах нечто похожее на пуговицу.
– А ну-ка дай сюда… – посмотрела Оксана и сразу
объявила в рацию: – Первый, это Вторая. Есть контакт. Повторяю, контакт есть.
– Ну вот и ладно, – выдохнули в эфире, –
давай на базу. У нас тоже порядок. Как в танковых войсках – наиполнейший…
И все пошли: Миловидова, Хлебникова и дюжий особист в одну
сторону, а Варенцова с Тихоном – в другую, в генеральский кабинет. Атмосфера
там была приподнятая, причём не только благодаря пуговице, извлечённой из
гальюна. На мониторе у генерала шло радующее душу кино, записанное камерами
наблюдения. Вот из припаркованной на улице неприметной «Тойоты» отчаянно
выскочил, держась за уши, мужчина в чёрном… Резво обежал машину, снова сел,
легковушка взвизгнула шинами… Да не тут-то было. Путь «Тойоте» перерезала серая
«Волга». Выскочили люди в камуфляже, облепили иномарку… Взяли кого надо под
белые руки, сунули в багажник «Волги»…
На экране не хватало только надписи: «хеппи-энд».
– Чёртовы конкуренты, – прокомментировал
генерал. – Никак им не живется спокойно. Ишь, Тихон-то как рявкнул в
микрофон, у мудилы этого грешного аж уши свернулись… Молодец, котишка, герой. А
помнишь, Оксана, в Англии котам за качественную ловлю крыс присваивали звание
сержанта? А наш чем хуже? Во какую крысу поймал, целого шпиона. Слышь, рыжий,
будешь лейтенантом, прокалывай звёздочки на ушах!
А что, Тихон не возражал. Главное, ему дали-таки прикончить
мерзкую штуку, которая так раздражала его. Теперь можно было и отдохнуть на
хозяйских тёплых руках. И следующая процедура совсем скоро…
Песцов. Посёлок Агалатово
На чердаке было хорошо. Уютно, сумрачно и спокойно. По крыше
барабанил дождь, ветер силился отломать кусок заржавленного карниза, пахло
пылью, старым деревом и немного сыростью, как и полагается в заброшенном жилье,
температура в котором давно сравнялась с забортной. Однако сверху не капало,
так что лежать на подстилочке и смотреть в оконце было совершенно не в тягость.
Вот если бы ещё не сутки напролет, да не в цейсовскую могучую оптику…
– Ох, грехи мои тяжкие… – Песцов положил бинокль,
сел, принялся массировать глаза. Потом вытащил офтагель, закапал, немного
подождал и снова приник к окулярам. – Ну, есть что новенького, а?
Вот уже четыре дня он плотно занимался объектом.
Домиком-пряником, теремом-теремком в терминах Надежды Константиновны.
Располагался тот в полусотне вёрст от города и представлял собой бывший детский
санаторий. Надо думать, менее целебный и знаменитый, чем «Солнечное» или
«Дюны», но дети примерно песцовского поколения исправно здесь отдыхали. В эпоху
реформ врачи, нянечки и ослабленные дети куда-то тихо слиняли, а санаторий со
всеми потрохами был продан неизвестно кому, и вместо зелёного штакетника по
периметру вырос бетонный трёхметровый забор. И никто не мог знать, что за
тайная жизнь там происходила, пока по соседству не начали строить особняки, по
которым эту часть Агалатова прозвали «Рублёвка light». Судьба особняков
складывалась по-разному. Кто-то строился и вселялся, кто-то строился и
продавал, кто-то, не рассчитав финансовых сил, вообще бросал дело на полпути.
Песцову повезло. Неподалёку от бывшего санатория обнаружился как раз такой
недострой. Законсервированный до лучших времён и, видимо, из-за туманности
каких-либо перспектив – неохраняемый. С его чердака вполне возможно было
полюбопытствовать. Что Песцов и делал.
И чем больше наблюдал, тем сильнее проникался чувством, что
за забором нечисто. В самом прямом и непосредственном смысле этого слова.
Правду сказал мудрый Александр Григорьевич – тот ещё был домик-пряник,
терем-теремок… В направленном микрофоне с параболическим отражателем – тишина.
В лазерной подслушивающей системе – ноль. Микрофон-стетоскоп для прослушивания
сквозь стены молчит, как тамбовский партизан. Противоударный, заброшенный на
территорию «жучок» не подаёт никаких признаков жизни. Только-то и остаётся, что
лежать вот так на пузе и наблюдать. Днем, ночью, в инфракрасных лучах и в
видимом спектре. И чувствовать, как начинает ехать крыша: объект ясно различим
и вполне обитаем, но при этом ни тепла, ни звука не излучает. Словно кто его
накрыл толстым пуховым одеялом с абсолютной прозрачностью. Гектара этак на два…
