– Нет, постойте… – растерянно сказала она. – Но это же невозможно! А как же тот экземпляр, который хранится у нотариуса? Не могла же она и его подменить!
– Сама Клара, безусловно, не могла, – согласился Бабкин. – Вы знаете, что у нее есть троюродная сестра? Александра?
– Нет. При мне она никогда…
Лиля остановилась на полуслове, вспомнив телефонный разговор, который она подслушала, лежа под кроватью в комнате сиделки. «Саша… Так вот кого она убеждала! Сестру, а вовсе не мужчину!»
– И эта самая Александра, – закончил Сергей, – трудится в нотариальной конторе. Клара Ивановна, работая у старого Гейдмана, регулярно жаловалась ей на свою тяжелую жизнь. И когда старик скончался, обеим пришла в голову хорошая мысль, способствующая восстановлению справедливости. А что, если всех вознаградить по заслугам? Одинокая Александра жалела одинокую Клару, к тому же сиделка пообещала ей вознаграждение за помощь. Так что Клара подменила завещание дома, а Александра – в нотариальной конторе, где Карл оставил его. И все бы ничего, но со временем сестра пожалела о своем поступке, потому что опасалась, что их выведут на чистую воду. Клара, наверное, пристукнула бы ее, если бы обладала таким же характером, что и Ольга Григорьева. Но она решила поступить иначе.
– И как же? – осторожно спросила Лиля.
– Имитировать убийство, – весело ответил за Бабкина Илюшин, не выдержав молчания. – Свое, разумеется.
Лиля ахнула.
– А вы никогда не задумывались, почему Клара так много говорит о том, что ее хотят убить?
– Я думала, она нас таким образом изводит! Но зачем ей убивать себя?
– Чтобы Клары Ивановны, наследницы Карла Гейдмана, больше не было, – сказал Сергей, – и никто не полез бы в дело о наследстве. Между прочим, она тоже предусмотрительная женщина, хоть ей и далеко до Ольги Романовны: деньги сняла со счетов заранее, переоформила все, что только успела… И взялась за роль «жертва обделенных родственников». По ее замыслу, кто-то из вас должен был утопить несчастную Клару Ивановну в Ворше, чтобы шарфик и пара носков всплыли потом ниже по течению. Нет человека – нет наследства, а вам, пытающимся разобраться, кто же на самом деле ее прикончил, было бы уже не до денег Гейдмана.
– Так она собиралась убедить всех, что кто-то из нас убил ее?!
– Конечно. Тем, кто знал о непростых отношениях в вашей семье, в это было бы нетрудно поверить, и свидетелей, готовых рассказать следствию об угрозах в ее адрес, нашлось бы достаточно. Клара всем подряд рассказывала, что вы жаждете ее крови. Она и меня пыталась использовать в своих целях. Правда, в отличие от Григорьевой, безуспешно. Когда я пришел к вам, чтобы познакомиться с Олегом, у меня осталось ощущение, будто из дома за мной наблюдают. Наверняка Клара Ивановна ждала подходящего момента, чтобы устроить сцену «Чудом избежавшая гибели». Правда, ждала-то она не меня, а доктора, но доктор задерживался, а медлить ей больше было нельзя – того гляди, обтесывание двери закончилось бы, и от кого тогда, спрашивается, ей пришлось бы удирать с воплями? Не от родственников же с пустыми руками – так и самой недолго прослыть сумасшедшей! Потом, когда она уговаривала меня взяться за дело, я видел в комнатке инструменты, валявшиеся на столе. Сиделка не сообразила убрать их. Но мне тогда и в голову не пришло связать их с ее рассказом: перепиленной балкой, обрушившейся гардиной… Я думал совсем о другом.
Клара Ивановна, как выяснилось, оказалась неплохим психологом. Она убедила меня в том, что рассказанная ею история о покушениях правдива, а затем сама сделала все возможное, чтобы я отказался от расследования. Ее предложение было оскорбительным по форме, и, конечно, я не принял его. Но именно этого она и добивалась. Интересно, что бы она стала делать, если бы я все же согласился? Макар, как полагаешь?
– Если, как пишут в старинных романах, жадность затмила бы твой разум, Клара Ивановна живо избавилась бы от тебя.
– В каком смысле?
– Придралась бы к какой-нибудь ерунде и уволила. Теперь, Лиля, вы понимаете, почему она с такой дотошностью выводила вас всех из себя? Исчезни Клара, и вы первые обвинили бы сами себя в ее смерти, потому что каждый из вас мысленно хоть раз раскроил ей голову топором.
– Вообще-то перерезал горло, – стесняясь, уточнила Лиля. – Но как вы узнали обо всем? Неужели Клара Ивановна призналась?!
– Щас! – расхохотался Бабкин. – Вот уж кто стоял бы до последнего, так это она! Нет, ее жалостливая сестра раскололась. Не вынесла психологического напряжения и сдалась правоохранительным органам. Ваши Лидия и Гриша уже обо всем знают, только вам не успели сказать.
– Откуда вы знаете? – повторила девушка.
– А у нас с ними недавно состоялась содержательная беседа…
При последних словах Бабкин сцепил пальцы с самым недобрым видом и потянул до хруста в костяшках. Лиля встревоженно уставилась на него:
– Вы что, побили их?
– Нет. Хотя хотелось, – признался Сергей.
– Господи, за что?
– Ну, с Лидии же сталось огреть меня поленом по голове… Так что почему бы и нет?
Лиля умоляюще посмотрела на Макара. Тот ухмылялся.
– Скажите, что Сергей шутит, – попросила она.
– Сергей шутит. Он не стал бы бить женщину. Вот Гришу вашего – да, пожалуй, мог бы…
– Да ладно, не пугайтесь так, – сжалился Бабкин. – Вы знали, что Лидия потихоньку выносит из дома вещи? По лицу вижу, что не знали. Видимо, она догадывалась, что на серебряном подсвечнике можно заработать чуть больше, чем на стихах. В сарае ваша поэтесса устроила хранилище.
– Гнездо сороки, – встрял Макар.
– Что-то типа того. И когда я полез туда ночью в поисках улик, она не придумала ничего лучше, чем двинуть меня поленом. Потом, конечно, перепугалась до смерти, побежала за братом, и вдвоем они перетащили меня подальше от дома, а потом притворились, что тут и нашли.
– Положим, не перетащили, – в голосе Илюшина звучало ехидство. – Это называется по-другому.
– Ну, перевезли, – помрачнел Бабкин.
– Пра-а-авильно. В навозной тележке.
Лиля хрюкнула, сдерживая смех. После всего, что ей рассказали, смеяться было как-то… неприлично. Но смех все равно распирал ее изнутри, стоило Лиле представить Сергея, которого Гриша с Лидией грузят в тачку. С Лидии сталось бы в процессе родить четверостишие от избытка чувств.
Лиля не выдержала и рассмеялась. Вытерла выступившие слезы и сказала «извините».
– Да ладно, – махнул рукой Бабкин. – После того как этот тип, – он кивнул на Илюшина, – повеселился за мой счет, мне уже ничего не страшно.
Окно больницы на втором этаже раскрылось. Лиля подняла глаза, и улыбка исчезла с ее лица.
– Знаете, – озабоченно сказала она, – я, наверное, пойду. Сергей, вы не ждите меня, езжайте. Я не знаю, насколько затянется разговор…
