Их спор прервал лечащий врач, пришедший проведать пациента. Сергея увели, и Илюшин был вынужден дожидаться в палате его возвращения.
Медсестра лет тридцати пяти, белая, пышная, колыхающаяся на ходу как желе, заглянула в комнату и спросила, не нужно ли ему чего-нибудь.
– Может, чайку горяченького вам заварить? – сердобольно спросила она, вздыхая про себя.
«Такой парнишка, такой парнишка… Обходительный, симпатичный, и человек хороший, сразу видно: вон как о друге заботится! Друг, правда, еще и посимпатичнее будет. А зато этот улыбается так, что сердце тает…»
Пока медсестра по имени Таня металась в воображаемых муках выбора, Илюшин улыбнулся ей и тем склонил чашу весов в свою пользу. «Откормить бы тебя, – плотоядно прикидывала Таня, – и будет мужчина хоть куда!»
– Сидите здесь с утра, хоть бы покушали! – добавила она.
Илюшин вовсе не сидел безвылазно в больнице, но опровергать слова медсестры и не подумал. Он с благодарностью согласился на чай, и через пять минут пышногрудая красавица, мечта тракториста, принесла ему отменный крепкий чай в обжигающем стакане. Пока Илюшин наслаждался напитком, вернулся Сергей.
– Все в порядке, – сказал он, опережая вопрос Макара. – Как было сказано в одном протоколе: шесть пуль в голову, мозг не задет. Наши дальнейшие планы?
– Твоя самокритичность не может не радовать, – Илюшин встал, вылил в рот сладкие остатки с донышка. – Серега, давай серьезно: я не стану пока привлекать тебя к расследованию. К тому же в больницу скоро наведается следователь, чтобы узнать, кому ты насолил.
– Еще один аргумент в пользу того, чтобы смыться как можно скорее. Макар, нечего мне здесь делать! Чувствую я себя нормально, жизненно важные органы не задеты. Мне-то казалось, что я все это время провалялся без сознания, а врач говорит, я пришел в себя в больнице и сразу уснул… Совершенно этого не помню!
– Да, ты спал, – подтвердил Илюшин. – Как сказал старикашка с бородой, вполне возможная реакция. И посоветовал тебе все ближайшее время именно этим и заниматься, то есть спать. Не беспокоить голову, не читать, не смотреть телевизор, не шастать по чужим избушкам.
– Только ты меня не лечи, – попросил Сергей. – Смотри, уже темнеет. Давай выметаться отсюда, а по дороге в Вязники ты расскажешь, зачем тебе понадобился дом Валентина Чайки.
Бабкин натянул джинсы и брезгливо осмотрел рубашку, всю в сухих иглах и пятнах от земли.
– Слушай, меня точно не волочили по земле, – сказал он, застегиваясь. – Иначе на ткани остались бы следы. Да и на мне тоже. А у меня несколько царапин – и больше ничего, не считая следа от удара, конечно. Все, я готов. Пошли.
– Ладно, – сдался Макар, – черт с тобой. Только ты сначала из больницы выпишись, пациент.
На формальности у них ушло около часа, и когда они вышли во двор больницы, у ворот уже загорелся одинокий фонарь.
– Пожрать бы, – без обиняков высказался Бабкин. – Я со вчерашнего вечера ничего не ел.
– За углом есть кафе. Пошли.
Пока они сидели в кафе с многообещающим названием «Приключение», Макар вынул из кармана отмычку Сергея:
– На, держи. Она тебе сегодня еще пригодится. Уверен, что в состоянии ехать со мной? Меня настораживает, что ты с таким аппетитом лопаешь эту гадость…
– Уверен, уверен, – заверил его Сергей, наслаждаясь не очень вкусным, но горячим и сытным борщом. – Знал бы ты, чем меня кормили в «Рассвете». Колись, что ты хочешь найти в доме Чайки?
– Да сам пока не знаю, – признался Макар. – Не хочу делиться домыслами и сбивать тебя с толку. Ты уверен, что отыщешь дом в темноте?
– Абсолютно.
– Тогда доедай и поехали.
Илюшин был как на иголках, и Сергей, знавший, что без причины Макар не станет торопиться, быстро забросил в себя остатки супа, одним глотком выпил чай и поднялся, ощущая головокружение.
– Сейчас ловим такси и едем в «Рассвет», – распорядился Илюшин. – А уже оттуда своим ходом в Вязники. Машину поведу я, а ты мне покажешь дорогу.
Уже совсем стемнело, когда они остановили машину на дороге между поселком и лесом, немного не доезжая до Вязников. В домах горели окна, у кого-то во дворе играло радио, и до Сергея с Илюшиным доносились высокие голоса.
– Гуляет молодежь, – заметил Бабкин. – Не рано приехали?
– Нормально. Пойдем, нам еще избу Чайки искать…
Джип Сергея они отогнали поближе к деревьям.
– Сами-то найдем потом? – с сомнением спросил Бабкин, вглядываясь с дороги в черный провал леса, проглотивший его машину.
Макар негромко засмеялся.
– Ты чего? – обернулся Сергей.
– Представил, что мы с тобой залезли не в тот дом.
– И что смешного?
– И скачем по кустам в поисках машины, пока по нам палят из деревни разгневанные хозяева.
Бабкин раскритиковал чувство юмора Илюшина, но все же воткнул в песок на дороге палку.
– Во! Вешка! Опознавательный знак. И нечего рисовать мрачные перспективы! Кротов четко сказал: самый крайний дом в проулке, ближний к лесу. Фонари у тебя?
– У меня.
– Тогда вперед.
Вопреки опасениям Макара, дом Валентина Чайки они опознали сразу, стоило им выйти к проулку. Даже в темноте было видно, что он тяжело осел на правый бок, а палисадник перед окнами зарос кустарником наглухо, словно отгораживая окна от любопытных взглядов.
– Сколько лет назад умер учитель? – тихо спросил Илюшин.
– Десять. Странно, что племянничек никому не продал свое наследство. Может, ждет, когда земля в цене повысится?
– Стой!
Оба замерли. По дороге перед ними прошла обнявшаяся парочка, но ни мальчик, ни девочка не обратили внимания на прижавшихся к забору сыщиков.
– Давай-ка ближе к дому, – шепотом скомандовал Бабкин. – Здесь нас рано или поздно заметят. Иди за мной.
Особенно не скрываясь, но и не выходя на освещенную часть дороги, он дошел по тропинке вдоль забора до калитки и остановился на несколько секунд. Калитка крякнула и отворилась.
– Давай. Живо!
Он скользнул вслед за Макаром во двор и накинул щеколду.
– Что ты с ней сделал? – поинтересовался Илюшин. – Сказал «сезам, откройся»?
– Да просто у Кротова точно такой же засов. Открывается элементарно, вот я и запомнил.
– Если ты так же легко откроешь дверь в дом, накормлю тебя мясными отбивными, – пообещал Макар.
– Ты только пиццей можешь накормить, – фыркнул Бабкин. – Покупной, остывшей. Смотри-ка, окна на совесть заколочены. Вот смешно будет, если входную дверь тоже заколотили!
– Через крышу полезем, – обрадовал его Илюшин и решительно направился к крыльцу под просевшим навесом.
