Сергей поднял руку и ощупал свою голову. Справа на затылке болело так, что он отдернул руку, успев лишь почувствовать, что волосы, кажется, острижены и чем-то смазаны. Но в глазах не двоилось, и туман больше не появлялся.
– Все ты врешь, – сказал Бабкин, понемногу обретая уверенность. – Машка бы ни за что не стала заикаться. К тому же они сейчас не в Крыму, а в Хорватии.
– Ага. Соображаешь, значит, – удовлетворенно кивнул Макар. – Что ж, уже неплохо. Расслабься, мой стукнутый друг: Маша спокойно отдыхает вместе с сыном. Я решил, что сначала должен сам убедиться в тяжести твоего состояния, а потом уже решать, привлекать ее к последнему прощанию или нет.
– Типун тебе на язык, – поморщился Бабкин, садясь. – Надеюсь, до последнего прощания мне еще далеко. И ты не ответил про очки.
– В очках я выгляжу солиднее. Мне даже разрешили поселиться в твоей палате, дожидаясь, пока ты придешь в себя. Черта с два мне удалось бы обаять завотделением, будь я без очков! Теперь моя очередь задавать вопросы.
Бабкин, кряхтя, скинул ноги с кровати, убедился, что на нем остались трусы и майка, и прошлепал босиком к окну с перекосившейся рамой.
– Подожди с вопросами, – озабоченно сказал он, всматриваясь в пейзаж и убеждаясь, что никогда его прежде не видел. – Мы где?
– В больнице райцентра, где же еще? И сейчас еще август, если тебя это интересует.
– А день?
– Суббота.
– Время?
– Около четырех.
Сергей облегченно выдохнул. Значит, он провалялся без сознания меньше суток.
– Но как…
«Как я оказался здесь? – спросил он себя. – Меня ударили, когда я был в сарае… И что потом? Вытащили в лес? Вызвали милицию? Если последнее, то в палату не пустили бы Макара. Если первое, то кто меня нашел?»
Думалось плохо. Бабкин даже зажмурился от тщетных усилий сообразить, что случилось после того, как он потерял сознание.
Илюшин сжалился над ним.
– Тебя нашла в лесу за домом женщина из дома Гейдманов. То ли Лиза, то ли Лида… Кажется, Лида. Кстати, оцени, как звучит: «женщина из дома Гейдманов»!
– Не рассеивайся, – попросил Сергей. – Может, Лилия?
– Может, и Лилия. Сказала, что ходила рано утром по роще, сочиняя стихи.
– Тогда Лидия. И что она?
– По ее словам, вместо вдохновения она нашла твое практически бездыханное тело. Сначала решила, что ты напился как свинья и ползал по лесу в поисках желудей, но потом что-то ее насторожило, и она побежала к озеру. Там нашла местного рыбака, который по совместительству оказался доктором, и притащила его к тебе.
– Леонид Сергеевич, – сообразил Бабкин.
– Он самый. Приятный старикашка, я с ним беседовал. Он отвез тебя в больницу и дождался диагноза.
– И какой у меня диагноз? – мрачно осведомился Сергей.
– Похоже, ты отделался сотрясением мозга. Переломов и трещин в кости нет. Врач отметил, что у тебя на редкость крепкий череп. И при этих словах у него было такое выражение лица, словно он надеется со временем приобрести его в свою коллекцию. Так что на твоем месте я был бы с ним осторожен.
– Я буду, – пообещал Бабкин. – Черт, болит все-таки…
– Иди в кровать, – посоветовал Макар. – Теперь твоя очередь рассказывать. Ты что-нибудь помнишь? Или у тебя амнезия? Врач предупредил, что, раз ты несколько часов пролежал без сознания, у тебя возможны провалы в памяти.
Сергей доковылял до кровати и с облегчением опустился в пружинистый гамак.
– Все я помню, – выдохнул он, – и никакой амнезии у меня нет. Он меня ударил, когда я наклонился над коробками.
– В сарае?
– Да.
– Я так и предполагал. Почему «он»? Ты видел, кто это был?
Бабкин отрицательно покачал головой:
– Мне показалось, что этот тип высокого роста, но лица я не разглядел. Да и вообще ничего не разглядел, если уж честно… Черт, как же я его подпустил к себе, а? Если что-то и было в сарае, то теперь улики точно перепрячут.
– Если было что перепрятывать, – непонятно отозвался Макар.
– Слушай, ну ведь не просто так меня по голове приложили! – вспылил Бабкин. – Не потому, что боялись за любимую лопату или опасались, что я сопру кубометр-другой дров! Меня вырубили и вытащили из сарая. Тащили далеко, значит, должны быть следы от самой двери! Давай-ка быстро подвигнем местных розыскников на то, чтобы они обшарили все у Гейдманов и выяснили, что вытащили из сарая и куда перепрятали!
Сергей привстал, увлекшись этой идеей и жалея, что потерял уже четверть часа, разговаривая с Макаром. «Сразу надо было это сделать!»
Вместо того чтобы немедленно побежать, позвонить, поднять или другим образом проявить участие, Илюшин поудобнее угнездился на стуле и посмотрел на Бабкина с состраданием.
– Что? – подозрительно спросил Сергей.
– Успокойся. Тебе вредно волноваться. Не надо никого ни на что подвигать, это бесполезно.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что из сарая все уже убрано, а следы от твоего тела спрятаны. Забросаны листьями в буквальном смысле слова.
– Откуда ты знаешь?! – повторил Бабкин.
Макар вздохнул:
– Я ездил туда сегодня. Сразу после того, как побывал здесь. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кого ты подозревал и что хотел осмотреть. После твоих слов о кроссовках театрального деятеля было ясно, что ты не успокоишься, пока все не обследуешь. Так вот, в сарае все приведено в порядок: коробки накрыты какой-то ветошью, следов не осталось. Нападающих было двое, я полагаю…
– Почему двое?
– Потому что один не справился бы с твоим телом. Сколько ты весишь?
– Сто пять или около того.
– Ну, вот видишь… Подумай сам, много ли найдется здесь силачей, которые в состоянии отволочь центнер живого веса на сто метров и при этом не прорыть глубокую борозду? Я даже допускаю, что тебя перенесли втроем, а то и вчетвером.
– Как же ты попал в сарай? – спросил Бабкин, с трудом осмысливая информацию.
– Открыл дверь и вошел. Правда, вокруг суетились, но на меня никто не обратил внимания.
– Илюшин!
– Да так все и было. Я действительно видел людей. На веранде обитала какая-то дамочка очень вменяемого вида из тех, что умеют притворяться невменяемыми, когда им это выгодно. Вела себя как взбесившаяся левретка – дрыгала ножками, гавкала, тряслась и роняла слюну.
– Не знаю, кто такая левретка, но по твоему описанию это совершенно точно была Клара Ивановна.
– Должно быть, она. Я воспользовался тем, что вокруг нее организовалась суматоха, и спокойно все осмотрел.
