Блокадница Лариса Федоровна, законсервировавшаяся на
семидесяти, хотя ей недавно исполнилось восемьдесят три, славилась особой
неуживчивостью. Ларфой ее называли все мы — это прозвище приклеилось к старухе
с легкой руки Снегиря.
— А где твой парень? — полюбопытствовала Жека.
— Он сейчас подойдет.
Что-то странное произошло со мной — я вдруг увидела Жеку пресыщенными
глазами титовских гостей: простенькое летнее платье из ситца, обгоревшее лицо,
жидкие брови и стриженные под корень ногти. Из босоножек, которые мы вместе
покупали в позапрошлом году, торчали пальцы. Во все стороны, черт их дери!..
— Идем, переоденешься, — шепнула я Жеке.
— Зачем?
— Здесь большие шишки… Неудобно, — лучше бы я
этого не говорила.
— Ты что, стыдишься меня, Катька? — с обидой в
голосе спросила Жека.
— С ума сошла! — я обняла ее за плечи. — Я
думала… Может быть, в моем тебе будет удобнее…
— Которое женишок прикупил? — Жека уже выстроила
линию наших взаимоотношений с Титовым, она видела меня насквозь. — Нет уж,
лучше я в своем останусь. Буду шокировать твои денежные мешки.
Она взяла с подноса бокал с шампанским и залпом выпила.
— А где этот черт? Лавруха?
— Где-то здесь был.
— Пойду его искать. Все равно мириться надо…. Жека
отошла от меня, нелепая и грациозная одновременно. И снова гаденькие мысли
зашевелились во мне — мысли, которых я никогда себе не прощу. Не нужно было ее
приглашать. С поносом ее детей и покосившейся дачкой (пятьдесят долларов в
месяц).
Вечер катил по накатанной колее, а я с легкостью исполняла
роль хозяйки богатого поместья. После очередной порции коньяка кому-то из
гостей пришла в голову светлая мысль отправиться на залив и поплескаться в
теплых волнах. Эта мысль была поддержана только после мартини. Языки и галстуки
гостей развязались сами собой, даже Жека осмелела и почти естественно влилась в
небольшую, но дружную мужскую компанию.
— У тебя милая подруга, — шепнул мне Титов. —
Очень непосредственная.
— Кто это с ней?
— Бородин, из мэрии. Нужный человек. Ведает арендой…
Непосредственные пейзанки вполне в его вкусе.
Я не одернула зарвавшегося Леху, напротив — гаденько
хихикнула. Он обнял меня.
— Черт возьми, ты дивно хороша…
Я и сама знала, что хороша; несколько раз я ловила
откровенно похотливые взгляды титовских гостей. Крепись, Кэт, это всего лишь
оборотная сторона медали.
И все же без эксцесса не обошлось: изрядно набравшийся
Лавруха опрокинул на меня чашу с пуншем. Напрочь забыв о светскости, я огрела
Снегиря по спине.
— Измарал мне платье, гад! — прошептала я. —
Четыреста долларов…
— Да ладно тебе, Кэт… Подумаешь, платье изгваздал. У
тебя таких платьев вагон будет. Главное, что репутация осталась неподмоченной.
Ты голландца не видела?
— Нет, а что?
— Если увидишь — передай, что его ждут. Общество жаждет
услышать лекцию о средневековых живописных ужасах.
— Хорошо, передам.
Проклиная все на свете, я потащилась наверх — переодеться.
…В доме было пустынно. Приближающиеся сумерки придали ему
таинственность, и я почувствовала себя женой Синей Бороды. Наверняка в этом
доме есть комната, куда никто никогда не заходил… Я уже сутки здесь, но так и
не изучила его до конца, хотя меня можно упрекнуть в чем угодно, но только не в
отсутствии любопытства. Я прошла на кухню, выпустила из кладовки обиженного
Пупика, взяла его на руки и поцеловала в мокрый нос.
— Ну, Пупий Саллюстий Муциан, все обстоит великолепно,
ты как думаешь?
У Пупика не было никаких мыслей по этому поводу, и он
попытался шваркнуть меня лапой по щеке.
— И ты туда же, — вздохнула я и выпустила из рук
вздорного кастрата.
Поднявшись на второй этаж, я все-таки не удержалась. В конце
коридора, в незапертом кабинете, на специальной подставке стоял миллион
долларов. Никому сейчас не нужный. Самый обыкновенный вибратор для
удовлетворения похоти. В конце концов, и стремление к власти, и стремление к
богатству, и чрезмерное честолюбие — это всего лишь человеческая похоть, не
больше…
Войдя в кабинет, я несколько минут простояла возле слабо
освещенных “Всадников Апокалипсиса”. В изможденном жарой начале ночи они были
еще более прекрасны и яростны, чем обычно. Имела ли я право присвоить их себе?
Стать судьей их финального заезда, где так явно лидировал бледный конь
Смерти?..
Легкий шорох за спиной заставил меня вздрогнуть.
Я обернулась. В углу, сжавшись в комок на кресле, сидел
Херри-бой. Он все еще не мог оторваться от своих “Всадников”, он сам был готов
вести их коней под уздцы куда угодно. Лучше всего — в Мертвый город Остреа…
— Вы напугали меня, Херри, — укоризненно сказала
я.
— Простите, — он произнес это совсем без акцента,
но я даже не удивилась этому. Две недели бесплодного ожидания сделали свое
дело. Его обожаемый Лукас остается в России, и теперь нужно учиться общаться с
ним на русском…
— Вас ищут, Херри.
— Меня?
— Общество хочет послушать маленькую лекцию о Лукасе
Устрице.
— Я не знаю… — Херри-бой вжался в кресло.
— Давайте, Херри. Это доставит вам удовольствие.
Удовольствие ниже среднего, если учесть количество выпитого
гостями, но я не стала об этом распространяться. Меньше всего Херри-бою
хотелось оставлять картину без присмотра, но я была хозяйкой, а со своим
уставом в чужой монастырь не ходят. Пока я уламывала несчастного голландца,
дверь скрипнула и в кабинет, помахивая хвостом, вбежал Пупик, еще один
почитатель творчества Лукаса Устрицы.
Пупик по-хозяйски прошелся по кабинету и развалился на полу
перед картиной.
— Вы идете, Херри? — спросила я.
— Да, конечно…
Больше всего Херри-бою хотелось оказаться на месте кота, я
это видела. Но и гнать голландца в шею из кабинета я вовсе не собиралась.
Оставив два тела на поле брани, я отправилась в свою комнату.
Переодевшись и наскоро подправив макияж, я нап правилась к
двери, дернула ручку.
И с удивлением обнаружила, что дверь заперта.
Уж не Леха ли решил надо мной подшутить?
— Кончай свои шутки, — строго сказала я.
За дверью было тихо. Только в конце коридора были слышны
чьи-то торопливые шаги. Я еще раз подергала ручку и нервно рассмеялась.
Ситуация выглядела совершенно нелепой, если учесть, что до моего появления
здесь двери в спальню не запирались вообще. Вчера, после того, как мы с Лехой
были застуканы Дементием в самых недвусмысленных позах, я сама настояла на том,
чтобы к двери в спальню был придан ключ. Но такой прыти от Лехи я не ожидала. ,
