— Ты сердишься? — невинным голосом спросил уже
одетый Леха. — Ты жалеешь о том, что произошло?
— Нисколько не жалею. Я сама этого хотела.
— Ну, пока, — он поцеловал меня в лоб.
— Передавай привет мамочке.
— Обязательно.
Я проводила его до двери, на ходу придумывая слова утешения.
Мне они понадобятся, когда я останусь одна. Леха взялся за ручку двери, но так
и не открыл ее.
— Вот что я хотел сказать тебе, Катя… Еще вчера.
— Вчера и нужно было говорить, — резонно заметила
я. — А сегодня — это сегодня.
— Да. Сегодня — это сегодня. Я хочу, чтобы ты пожила у
меня.
Ни спокойные глаза Титова, ни его спокойный затылок, ни его
аккуратно затянутый галстук не предполагали такого оборота. До меня даже не
сразу дошел смысл его фразы.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты пожила у меня, — терпеливо
повторил он.
— Ты… Ты всем это предлагаешь?
— Нет. Ты первая.
— Почему?
— Не хочу с тобой расставаться.
— Да. Я забавная. Я помню.
— Ты согласна?
— Я не знаю. Это очень неожиданное предложение.
— Для меня тоже. Честное слово, — Леха притянул
меня к себе. — Я заеду за тобой вечером. В семь тебя устроит?
— Ты форсируешь события.
— А чего тянуть, когда и так все ясно? — он
касался меня всем телом, он торопился жить: при его сволочной профессии и двух
покушениях ничего другого не оставалось.
— Завтра будет аукцион. Давай перенесем на после
аукциона.
— Ну, хорошо, — Титов нехотя согласился. —
Тем более что я туда собираюсь. Я куплю эту картину, вот увидишь!
Он торопливо поцеловал меня и открыл дверь: на площадке уже
маячила узкая фигура телохранителя Жаика.
— Увидимся сегодня? — напоследок спросил Леха.
— Завтра. Завтра, после аукциона.
Закрыв двери, я отключила телефон и отправилась в ванную.
Завтра я буду богатой сама и в придачу получу богатого любовника. Красивого
любовника, породистого любовника. Парня, с которым хорошо в постели, что
немаловажно. Он не даст захиреть галерее, а при его помощи и при его тщеславии
я смогу горы свернуть. Он введет меня в круг людей, о котором и мечтать не
могла обыкновенная выпускница давно и благополучно забытого искусствоведческого
факультета. Лавруха упадет на задницу, когда узнает об этом… “Тебе дьявольски
повезло, старуха”, — хрюкнет он.
Дьявольски повезло. Именно — дьявольски.
Интересно, это как-то связано с картиной или нет? Наверное,
связано — мой живописный двойник и Дева
Мария по совместительству не оставляют меня ни на секунду;
все шары кладутся в лузу, все карты — на стол. Это моя игра. И меня ждет
блестящее будущее, если я не буду дурой.
А дурой я не была никогда.
* * *
Аукцион проходил в недавно отстроенном здании гостиницы на
набережной Карповки — “Хилтон” русского разлива, последнее прибежище
WIP-персон. В конференц-зале гостиницы было не продохнуть. Набившаяся в зал
публика истекала потом и ожиданием. Главный лот сегодняшнего дня, сенсация
последних трех с половиной недель, доска кисти Лукаса ван Остреа, был еще
впереди. Лавруха, притихший и облаченный в строгий костюм, терся рядом со мной,
то и дело без причины хватая меня за руки.
— Как ты? — сочувственно спросила я.
— Как грешник в аду. Сижу на тефлоновой сковородке, а
меня сам Сатана поджаривает.
— Полагаешь?
— Гореть мы будем, это точно.
— Что-то ты совсем раскис, Лавруха.
— Зато ты, я смотрю, в отличном расположении духа.
— Еще несколько часов, и мы богаты, Снегирь….
Я отошла от Лаврухи и заглянула в зал. И тотчас же мое
настроение упало до нуля. Зал был забит до отказа: строгие костюмы,
сосредоточенные лица охотников на лосей и водоплавающих, аккуратное шуршание
каталогов и стыдливое покашливание. В общей массе легко прочитывались банкиры,
крупные коллекционеры, несколько известных ювелиров и шоуменов. Но Лехой в зале
не пахло. Интересно, что заставило его передумать в самый последний момент?
— Ты кого-то ищешь? — подошедший Лавруха снова
вцепился мне в локоть.
— С чего ты взял?
— Я же тебя насквозь вижу. Ищешь и не находишь.
— Отстань от меня!..
От дальнейших объяснений меня избавил Херри-бой, как будто
выросший из-под земли.
— Здравствуйте, Катрин! — грустно поздоровался он.
Даже его обычно бодрый и правильный английский сник и потускнел.
— Привет, — рявкнула я в надежде отыграться за
утраченные иллюзии. — Ну что, собрали необходимую сумму?
— О, если бы вы могли подождать, Катрин… Возможно, мне
бы удалось…
— I am very sorry! — с плохо скрываемым
удовольствием сказала я.
— Так-то, дружище! — Лавруха снисходительно
похлопал Херри-боя по плечу. — Знай наших! Чужого нам не нужно, но и
своего не отдадим.
От Лаврухи за версту несло спиртным: в холле конференц-зала
был организован шведский стол, и вышколенные официанты обносили шампанским всех
желающих. Там же, в холле, я столкнулась со своей, уже почти забытой шведкой из
посольства. Зато она сразу же узнала меня.
— Ви сегодня Герой дня, Катья, — Ингрид (или
Хильда, или Бригитта, или Анна-Фрида) приветственно подняла бокал. — Ви
скрываль в своей гэллери такую ценную картину!..
Интересно, что она здесь делает?
— Вы хотите ее купить? — спросила я у шведки.
— О, нет! Это очень большие деньги… — в глубине холла
она увидела кого-то из знакомых и помахала им рукой. — Извините меня,
Катья… Желаю вам удачи…
Лавруха, все это время стоявший неподалеку, заметно
оживился.
— Что за дивная самка? — спросил он развязным
голосом. — И почему ты меня ей не представила?
— Ты для нее умер.
— Она сама тебе об этом сказала?
— Лавруха, это та самая шведка, которой я продала твои
картины…
— А-а… Может быть, мне воскреснуть, как Иисусу Христу,
ты как думаешь, Кэт?
— Для Иисуса Христа ты не вышел ни рылом, ни
пропорциями. Так что придется тебе довольствоваться отечественными
экземплярами.
— Убийца!..
Ничего не значащий треп Лаврухи немного отвлек меня от
мыслей о Титове. Интересно, почему он не приехал? Может быть, мне стоило с ходу
согласиться на его предложение? И ухватить бензинового короля за мошонку, пока
он не передумал и был податлив, как сомнительного качества глина, из которой
Адик Ованесов лепил своих керамических козлов?..
