* * *
Глаза постепенно привыкли к темноте, и Наталья различила несколько дверей, которые вели в разные помещения.
– Сюда, – бросила Сашá и толкнула одну из дверей.
Они оказались в огромной кухне – тускло поблескивали висевшие на стене сковородки и кастрюли. Сашá первым делом подошла к гигантскому холодильнику, раскрыла его и протянула:
– Сыр и колбаса. Правда, хлеба нет, но придется питаться тем, что под рукой. Наверняка здесь имеется и винный погреб. Ну что ж, моя дорогая племянница, с голоду мы на первое время не умрем!
– К чему столь глупые шутки! – воскликнула Наталья. – И почему ты называешь меня так? Мы с тобой впервые в жизни увиделись двадцать минут назад, ты, судя по твоему произношению, уроженка Австрии. Мы – ровесницы...
– Я младше тебя на три года, – вставила Сашá, вытаскивая из холодильника палку колбасы. – Так, и где в этой образцово-показательной кухне ножи?
Они принялась выдвигать ящики, а Наташа продолжала:
– И ты уверяешь меня, что являешься моей родственницей, более того, моей... теткой? У моей бабушки было два ребенка – моя покойная мама и мальчик, умерший во время войны. Или ты мне сейчас заявишь, что на самом деле все не так и существует еще какой-нибудь отпрыск семейства Никишиных, которого взяли на воспитание добрые иностранцы?
– Нет, не заявлю, – буркнула Сашá, отыскавшая нож и отрезавшая себе большой кусок колбасы.
– Да если бы и было так, то извини за откровенность – в последние двадцать пять лет моя бабушка никого не рожала! Последним ребенком была моя мама, появившаяся на свет в 1946 году.
Сашá, жуя колбасу, добавила:
– А я и не утверждаю, что являюсь твоей теткой по линии матери. Не забывай о своем деде, моя дорогая племянница, о своем деде!
– Мой дед, Геннадий Никишин, умер в апреле 1962 года, – заметила Наталья. – И ты никак не можешь быть его дочкой, скажем, внебрачной. Во-первых, моя бабушка Аня и он жили всегда душа в душу, а, во-вторых, ты слишком молода для женщины, которая должна была родиться самое позднее в начале 1963-го. Тебе бы тогда было под пятьдесят!
– Мне двадцать шесть, – сообщила Сашá. – Ладно, сейчас тебе все объясню, но думаю, вначале надо отыскать немного спиртного. Поможет успокоить расшалившиеся нервы. Так, где тут у хозяев винный погреб?
Она оставила Наталью одну и исчезла, а вернулась минут через пять с двумя бутылками в руках.
– Тот, кто здесь живет, подлинный гурман, – объявила Сашá с радостью. – Мы без опаски можем задержаться в столь гостеприимном особняке на недельку-другую. Успокойся, шучу, у нас нет такого запаса времени. Ведь Веллерсхофы будут нас искать. Для них на кону стоят миллиарды. Но и для нас, дорогая племянница, тоже!
Сашá щелкнула выключателем, и свет залил большую кухню. Наталья испуганно заметила:
– А что, если нас увидят с улицы?
– И что из этого? Здесь везде виллы, шале и особняки, в которых живут богачи, – ответила Сашá. – Сюда прибыл хозяин, вот и все. Нам нечего опасаться! Ну, за наше необычное знакомство, моя дорогая племянница!
Она протянула Наташе фужер, в который налила шампанского, и та сделала маленький глоток.
– Вкус великолепный, правда? – Сашá смаковала напиток. – Но что удивляться – самая дешевая бутылка в погребе хозяев дома тянет евро на сто пятьдесят. Думаю, они не будут иметь ничего против, если мы осмотримся в их маленьком дворце. А затем я тебе все расскажу!
Женщины отправились в путешествие по особняку. Из кухни они попали в столовую (гигантский круглый стол, массивная хрустальная люстра), затем перешли в зал, в котором господствовала суперсовременная техника. Сашá наткнулась на пачку журналов «Плейбой».
– Ага, по всей видимости, дом принадлежит какому-нибудь разбойнику с биржи или сомнительному предпринимателю, разоряющему процветающие фирмы, – констатировала она. – Не удивлюсь, если твоему соотечественнику-олигарху. Хотя нет, восточноевропейские нувориши предпочитают дворцы раза в четыре побольше этого домика и обязательно с тремя бассейнами, вертолетной площадкой, мраморным колоннами и с золотыми унитазами. Издержки полуголодного детства, так сказать.
На нижнем ярусе они обнаружили тренажерный зал, музыкальный кабинет с огромным роялем, сауну и небольшой бассейн. На втором этаже – несколько комнат для гостей, а также кабинет. На третьем – спальню почти во весь этаж и выложенную малахитом ванную комнату с джакузи.
– Особняк мне нравится. Скромно и со вкусом. А наш хозяин – испорченный мальчишка. – Сашá, упав на постель, указала на огромное зеркало, укрепленное на потолке над кроватью.
Наталья, усевшись на стул, решительно заявила:
– Мы здесь не в музее, Сашá. Я хочу знать правду! Рассказывай, кто ты такая, как меня нашла и почему упорно твердишь, что я – твоя племянница?
– Не просто племянница, а моя любимая племянница, – ответила, подходя к окну, девушка. Она осторожно отодвинула штору и сказала: – Полиция все еще суетится, наверное, удивляются, куда же мы делись. Предполагаю, что все твои деньги и документы остались в номере отеля? Ну, ничего страшного, под своим настоящим именем ты все равно не можешь продолжить путешествие. Итак, ты хочешь знать правду? Ну что же, слушай! Меня зовут Сашá Монтини, и я – внебрачная дочка графа Карла-Отто фон Веллерсхофа. Что ты слышала о нем?
Наталья попыталась припомнить:
– Кажется, в немецком еженедельнике «Шпигель» недавно была большая статья о его финансовой империи...
– И не только там, – кивнула Сашá. Она заметила на стеклянном столике пачку журналов, переворошила их и, издав торжествующий крик, протянула один из них Наташе.
– Наш хозяин читает не только «Плейбой», – заметила она. – Вот, смотри-ка, один из журналов светских сплетен.
Большая статья называлась «Осень патриарха – кто получит миллиарды после смерти Карла-Отто?». Сашá указала на фотографию статного старика с гривой седых волос и надменным выражением лица. Он, облаченный в смокинг, был под руку с симпатичной дамочкой, лет на сорок с лишним младше его.
– Фото сделано, если не ошибаюсь, года три назад, – пояснила Сашá. – Мой отец, граф Карл-Отто фон Веллерсхоф, со своей новоиспеченной четвертой супругой, Мишель. Раньше она была никудышней певичкой, но ей удалось охмурить одного из самых богатых людей Европы.
– Эта Мишель никак не может быть твоей матерью, ведь так? – спросила Наташа.
Сашá задорно рассмеялась.
– Боже упаси! Она старше меня всего лет на семь-восемь. И ее страстное желание – стать матерью еще одного отпрыска клана фон Веллерсхофов. По слухам, Мишель недавно забеременела, что значительно повышает ее шансы на жирный кусок пирога после смерти моего отца.
– Он болен? – поинтересовалась Наталья, уловив в голосе Сашá горечь и даже злобу.
