Сашá бросилась вслед за ним, упрашивая продолжить изыскания. Переводчик сжалился, заявив, что с учетом определенных условий может и передумать. И когда Сашá поинтересовалась, что же у него за условия, тотчас выпалил:
– Сто евро!
– Вы хотите за всю работу сто евро? – изумилась девушка, поразившаяся наглости переводчика. Она уже обратила внимание на то, что и переводчики и обслуга отеля заискивают перед стариками-иностранцами, многие из которых раздавали деньги направо и налево.
– Я хочу тысячу евро за каждый день своего труда, – заявил переводчик и одарил ее ехидной улыбкой.
Сашá поняла, что ее откровенно шантажируют. Почуяв запах денег и услышав магическое слово «наследство», переводчик вообразил себе бог весть что. А если ему станет известно, что речь в самом деле идет о наследстве фон Веллерсхофов, одной из самых состоятельных семей в мире? Тогда, решила Сашá, несчастного переводчика хватит инсульт, и она лишится единственного своего помощника.
По масленым глазкам мужчины Сашá вдруг поняла – он будет вытрясать с нее тысячу евро в день и ничего не делать. Возможно, присылать к ней своих знакомых, которые станут изображать «Наташ Никишиных», и все для того, чтобы затянуть поиски как можно дольше и заполучить побольше денег.
Разозленная до крайности, Сашá рявкнула:
– Нет!
– Ну как знаете, – поджал губы переводчик, – тогда вам никогда не найти вашу Наталью. Без моей помощи вы не обойдетесь, и только я в состоянии отыскать ее. Так и быть, семьдесят евро в день!
Сашá отказалась – субъект не внушал ей доверия. Наверное, людей можно понять – получают они немного и всячески стараются улучшить свою финансовую ситуацию. Но значит ли это, что они имеют право обдирать иностранцев, как липку?
Вернувшись в номер, девушка от обиды даже расплакалась, чего с ней не случалось с детства. Затем, вытерев слезы, она долго смеялась: какой, однако, повод, чтобы предаваться печали, – жадный переводчик! Но ведь дело не только в переводчике, а и в Наталье. Три дня давно миновали, а значит, женщина уже могла быть убита. Неужели она наткнется на статью в местной газете о том, что Наталья Никишина застрелена или задушена?
Как же продолжить поиски без переводчика? Соглашаться на его кабальные условия равносильно самоубийству – тот, как акула, почуявшая запах крови, не отстанет от нее, пока не вытащит все деньги. Она бы с радостью отдала ему все, что имеет, но где гарантия, что он поможет ей напасть на след Натальи – подлинной Натальи Никишиной?
Стоп! А кто сказал, что она должна воспользоваться услугами именно этого переводчика? Разве в большом городе имеется одно бюро, при гостинице? Приободрившись, Сашá дождалась прибытия вечером стариков с экскурсии и, улучив момент, отвела одного из них, оказывавшего ей недвусмысленные знаки внимания, в сторонку.
– Герр Шмальц, – произнесла девушка как можно более интимным голосом, – вы единственный, кто может мне помочь!
Старик, приосанившись и потерев лысину, сказал:
– Дорогая моя девочка, можешь называть меня Вольфиком! Что я могу сделать для тебя?
Сашá заявила, что ищет надежного переводчика – и от «Вольфика» требовалось отыскать такового до завтрашнего утра. Старик оказался разочарованным – он-то думал, что девица пригласит его к себе в номер «посмотреть фотографии». Чтобы настроить «Вольфика» на работу, Сашá поцеловала его в морщинистую щеку – и за этим занятием их застала супруга герра Шмальца, высокая полная дама в необъятных полосатых штанах и с перманентом.
– Что ты здесь делаешь, Вольф? – спросила она у мужа, не удостоив Сашá и взгляда. – Живо в номер!
Старик засуетился и пробормотал, обращаясь к девушке:
– Дорогая моя, я тебе помогу, только Эрика не должна ни о чем знать.
Он скрылся, и Эрика в полосатых штанах нависла над сидевшей в кресле Сашá.
– Я знаю, ради чего ты приехала в Россию! – заявила фрау Шмальц.
Девушка вздрогнула – откуда этой особе стало известно о Наталье Никишиной, Веллерсхофах и, самое важное, о ее плане?
– Решила подыскать себе дряхлого, но богатого мужа? – продолжила фрау Шмальц. – Думаешь, мой Вольф потеряет от тебя голову, разведется со мной и женится на тебе? А у нас, между прочим, своя фабрика! Зачем еще такой финтифлюшке, как ты, ехать в компании тридцати стариков в Нерьяновск?
Сашá и не пыталась объяснить фрау Шмальц, что та ошибается. Костлявый палец уперся в грудь девушки.
– Учти, роковая соблазнительница, я уже всех предупредила! – заявила фрау Шмальц, и Сашá увидела группку поджавших губы и качающих головами дам, жен стариков, стоявших в нескольких метрах от них. – И мы все начеку! Стоит тебе приблизиться к нашим мужьям, пиши пропало. Мы с тобой справимся!!! Или думаешь, что такие старые перечницы, как мы, ни на что не способны? Так что лежи со своим поносом в номере и не разевай рот на наших благоверных, в особенности на моего Вольфа.
Угроза была более чем серьезная, и Сашá отправилась к себе в комнату. Мало того, что ее пытается надуть переводчик, так еще и дамы из туристической группы с чего-то решили, что она – бессовестная сердцеедка или вообще «черная вдова», подыскивающая себе новую жертву.
Девушка смирилась с тем, что придется обратиться к алчному переводчику. Но получит он по триста евро в день, ни центом больше! И пусть только попробует заломить цену!
Следующим утром Сашá услышала робкий стук в дверь своего номера. Наверное, переводчик сам пришел торговаться.
Но вместо переводчика она увидела на пороге герра Шмальца. Он, озираясь по сторонам, сунул девушке в руки сложенный вчетверо листок и прошептал:
– Здесь телефоны нескольких фирм и организаций, занимающихся переводами с немецкого. Мне пора, мы сейчас завтракаем, а я сказал Эрике, что отлучусь в туалет. Но, боюсь, она заподозрила неладное.
И старик исчез. Сашá, развернув листок, обнаружила дюжину названий переводческих бюро и немедленно воспряла духом. Она даже отправилась тотчас вниз, в ресторан, на завтрак. Едва она возникла в большом зале, как на нее уставилось тридцать пар глаз – старики взирали на Сашá с восхищением и даже вожделением (наверняка постарался герр Шмальц, уверивший их, что «девчонка была готова отдаться мне»), а жены стариков, казалось, были готовы испепелить ее взглядами (точно работа фрау Шмальц, заявившей своим товаркам, что «потаскушка желает испортить нам всю поездку»).
Послав фрау Шмальц воздушный поцелуй (несчастная поперхнулась сосиской), Сашá с большим аппетитом принялась за фруктовый салат. По завершении трапезы (старики уже удалились – их ждала очередная поездка за город, к местам боевых действий во время войны) она поднялась из-за стола и наткнулась на переводчика. Тот с чопорной миной приблизился к ней и произнес:
– Доброе утро, фрау Монтини! Так и быть, я пойду вам навстречу и потребую за свои услуги пятьсот евро в день. Это мое последнее предложение, торговаться не имеет смысла!
